Степени (СИ)

Хорошо, что рядом не было ни лишних глаз, ни зеркал, и можно было не «засчитывать» это беспрецедентное попустительство в отношении поддержания мифа о своей холодности.

А то лимит жизнерадостной мимики на ближайший месяц был бы израсходован подчистую.

* *

Всё казалось таким мирным теперь.

По-бытовому мирным, с непременными ежедневными хлопотами, прогрессирующим благополучием, но без дамоклова меча сверху.

То тут, то там догорали последние пепелища последствий существования и исчезновения Пайнхёрст, очень быстро покрываясь новой порослью не терпящей пустых пространств жизнью.

Прайматек доживала последние дни, постепенно готовясь раствориться в ещё не рождённом, но уже зачатом агентстве.

Подавляющего большинства тех, кто стоял у основания этой компании, уже не было в живых. Восемь из двенадцати умерли за последний год, и из этих восьмерых только Чарльз Дево покинул этот мир не насильственной смертью.

Миссис Петрелли этот факт ничуть не заботил.

Она не собиралась умирать в ближайшее время – ни насильственным, ни естественным образом.

Ей было некогда.

Она бы погрустила по поводу ликвидации Прайматек, но и на это времени не хватало. Подготовка к созданию агентства шла полным ходом, и если политическую часть полностью взял на себя Нейтан, то организационную в основном обеспечивала она.

Катастрофа получилась слишком громкой.

Многие погибли.

Оставшиеся – разбрелись.

Кто-то поспешил убраться подальше, кто-то остался топтаться на старом разрушенном месте, кто-то растаскивал то, что мог утащить.

Для мистера Беннета это был очередной шанс оставить свою вечную гонку за «суперзлодеями» или просто запутавшимися людьми. Шанс перестать подвергать опасности свою жизнь, закрыть дверь к тайнам, секретным заданиям и мерзавцам вроде Сайлара, и полностью и бесповоротно вернуться в семью.

Шанс вернуть Клер.

Не то чтобы та была для него потеряна. Она мало разговаривала и чаще обычного погружалась в свои мысли – но не делала глупостей и не провоцировала новые ссоры и, казалось, должно лишь пройти немного времени, и всё снова будет, как прежде.

Или не будет…

Ей только-только исполнилось семнадцать, и это был тот возраст, когда всё меняется очень быстро. И безвозвратно.

И это не тот возраст, когда доверие можно было вернуть, несколько раз вернувшись домой пораньше, подарив нового медвежонка, и уложив её вместе с этим медвежонком спать, просидев на её кровати час или два.

Он и тогда-то не особо справлялся. При всей своей однажды проснувшейся ошеломительной любви к навязанной ему приёмной малышке – не справлялся. Возможно, не хватало времени. Возможно, смелости. Хотя ей, кажется, хватало и того, что он успевал дать ей в перерывах между заданиями компании, между погонями и ликвидациями.

Хватало до тех пор, пока она верила ему.

Теперь же всё было иначе.

Он не собирался сдаваться, но, просидев всего один день дома, в напряжённой и несколько недоумённой обстановке – когда при внешнем благополучии никто из всей семьи не знал, о чём говорить за обеденным столом в виду негласной табуированности самых насущных тем – он понял, что так у него ничего не выйдет.

Возможно, стоило побыть дома подольше, и домашняя атмосфера втянула бы его в себя, позволила бы со временем вписаться в тихие будни и стать частью того мира, которого он сам желал для Клер. Для пока что настороженной, молчащей, наблюдающей за ним из-под обрезанной чёлки Клер.

Возможно.

Но не успели ещё остыть руины Пайнхёрст, как ему позвонили…

Настойчивая просьба миссис Петрелли не вызвала у Ноя энтузиазма. Только ещё больше усилила угрюмость. Он не хотел восстанавливать Прайматек. Его связь с компанией была противоречивой: долгой, мучительной, требующей жертв, но и дающей смысл, она подарила ему дочь и едва не отобрала её у него; он тяжело переживал агонию Прайматек в последние месяцы, но теперь, приняв её фактическую гибель, не желал её воскрешать.

Звонок Нейтана тоже не особо воодушевил, на первый взгляд новое агентство выглядело лишь реинкарнацией Прайматек, однако не прошло и минуты, как, выслушивая Петрелли, Ной понял, что это нечто иное.

И что он мысленно уже расставляет одобрительные галочки по поводу функций и системы подразделений, а где-то сразу, с налёту, видит уязвимые места, и определённо имеет взгляды по поводу их устранения.

И абсолютно бесстыдно млеет от замаячившей на задворках сознания мысли, что при этом предлагаемом ему раскладе вероятность потерять (в каком угодно смысле) Клер стремится к нулю. Не при живой бабке и биологическом отце во главе всей этой затеи.

Досадливо поморщившись, всё ещё уверенный в том, что ответит Петрелли отказом, но испытывая сейчас куда бОльшее волнение, чем он был готов себе признаться, он вдруг заметил отблеск интереса, мелькающий при этом разговоре во взгляде забившейся в кресло, якобы читающей книгу дочери.

И когда он отложил трубку, ему не пришлось переступать через какие-то там реальные или надуманные психологические пороги, чтобы сообщить всем, что завтра он приступает к новой работе.