Степени (СИ)

Однажды Нейтан стал случайным свидетелем разговора родителей, где мать, защищая Питера, требовала мужа оставить того в покое. Понимая, что не должен подслушивать, но оправдываясь тем, что дверь не была закрыта, Нейтан не смог уйти.

Многого он тогда не понял, но из сказанного вывод напрашивался достаточно определённый: Питер родился «особенный», но – слишком мягкий – всё больше эту свою особенность умалял; Нейтан родился «обычный», но своим поведением, характером и чем-то, за что должен был благодарить отца, эту обычность во многом компенсировал.

Восприняв слово «особенность» как иносказание слова «задатки», Нейтан не был удивлён услышанным, и даже в чём-то посочувствовал отцу. Ведь действительно: Питеру многое давалось легко, но у него не было стремления стать лучшим; он, будучи покладистым, умудрялся в итоге делать всё по-своему, как правило, диаметрально противоположному отцовским представлениям об успешности. Нейтану, напротив, многого приходилось достигать только после приложения значительных усилий, но он этих усилий никогда не жалел, и его перфекционизм позволял ему во многих сферах быть первым. И, разумеется, ему было, за что сказать спасибо родителям – ведь именно они задавали те критерии, ориентируясь на которые Нейтан стремительно шагал вперёд.

Если же и ворочалось внутри чувство ненужности – таким, какой он есть, без извечной борьбы – так это только оттого, что он был ещё только на половине пути к своим целям. А когда он их достигнет, вырастет до уровня отца и, возможно, даже выше – вот тогда, Нейтан не сомневался, встанет на место пошатывающийся извечно кирпичик и всё их семейное равновесие станет нерушимым. Где он – будет истинным сыном своего отца, а Питер… Питеру всегда будет на кого опереться.

Ведь отец всё равно когда-нибудь поймёт – странно, что не понимал до сих пор – что младшего сына не изменить – ни кнутом, ни пряниками, ни разговорами.

* *

Годам к десяти Питера отец, благодаря матери или каким-то другим причинам, кажется, примирился с «обычностью» Нейтана и стихийным своеволием Питера.

А может, обретя вдали от дома самодостаточность, Нейтан просто перестал так остро приглядываться к отцу, всё также держа его за образец, но уже не ожидая от него явного ответа на свои достижения.

Как бы то ни было, их взаимоотношения стали гораздо ровнее, а общение – непринуждённее.

====== 7-8 ======

7.

Нейтан никогда не был бунтарём.

Ни в детстве, ни в подростковом возрасте, ни когда стал совершеннолетним.

К тому времени, как он поступил в Академию, он ни разу не посягал на установленные правила существования.

Поэтому история с Меридит порядком встряхнула всю семью.

Отец в своём недовольстве был настроен предельно категорично и давил на сына всеми возможными способами. Мать тоже, конечно, не одобряла, но пыталась действовать мягче и хитрее. Но и ей Нейтан не поддавался. Он терпел выговоры, практически угрозы, отца, выслушивал увещевания матери, и, сжав зубы, даже не пытаясь ни защищаться, ни возражать, каждый раз после подобных «разговоров» какое-то время ни звонил, ни прилетал.

Он не бросал Академию, он вообще ничего не бросал из того, что успел выстроить к этому времени в своей жизни, он даже продолжал быть образцовым сыном – во всём, что не касалось его отношений с Меридит.

Отношение Питера ко всему этому претерпело целый ряд эволюционных изменений.

В первый момент он чуть не замкнулся, когда вместо брата увидел в этом влюбившемся – поставившего эмоции выше рассудка! – человеке какого-то незнакомца, но, поняв, что к нему брат нисколько не изменился, выдохнул с облегчением: главная константа в его жизни осталась нетронутой.

И тогда с обострённым вниманием он начал наблюдать за братом, желая понять, что это за штука с тем произошла.

У Нейтана и раньше были отношения с девушками – благо, что ему не приходилось прилагать много усилий для их завоевания, он всегда был всеобщим любимчиком – но все они были недолгими, быстро появляясь и быстро исчезая на его пути к большому будущему. Это всегда было вторичным по значимости в жизни Нейтана.

Его устраивала и собственная популярность, и скоротечность вспыхивавших огоньков эмоций и желаний.

Его устраивал контроль над ними.

С Меридит весь его контроль полетел насмарку.

Это был настоящий пожар. Это был второй человек, с которым Питер видел Нейтана таким расслабленным, спокойным и счастливым, без груза взваленных самим на себя обязательств. Первым человеком, и ранее единственным, конечно же, был сам Питер.

И Питер «дал добро».

Не вслух, разумеется, но про себя. Его брат имел право на счастье, даже если оно противоречило некоторым незыблемым до сих пор вещам.

Но родители не смогли стать столь же великодушными.

Питер не знал, что случилось, и как именно они повлияли на Нейтана, но так оглушительно начинавшиеся отношения того с Меридит закончились так внезапно и тихо, будто их просто взяли и обрубили.

Как бикфордов шнур за несколько сантиметров до бочки с порохом.