Степные рубежи России

Христиане были не единственными, кто обращался к могущественным единоверцам за помощью и вмешательством. В то время как грузины умоляли Россию о помощи, дагестанский шамхал, встревоженный быстрым продвижением русских в регионе, писал в 1589 году османскому султану. Он рассказывал, как русские захватили его реку, построили крепость и готовятся послать против него большую армию. Он предупреждал, что русские завоюют его страну и обратят его народ в христианство, и «Дербени твоей и Шамахе и Ширвани и Гонже и всем городом, что ты поимал у Кизылбашского [персидского шаха] и у Семена Олександрова зятя [грузинского царя] – как устояти? Все те городы будут за царем за Московским; а бусурман в тех городех высекут – и за те души Богу тебе ж ответ дати. А как те городы поемлет, а государева рать будет в соединенье с Кизылбашским шахом и с Олександром царем и с Семеном Олександровым зятем, – и ты не удержишь тое рати и до Царягорода. И толко та рать придет на Царьгород с сее стороны, а фрянки и Шпанской король [короли Франции и Испании] придут з другие стороны, – и тебе как усидети и самому в Царегороде? Поймают тебя, а бусурман всех высекут, а иных в свою веру крестьянскую приведут – и наша бусурманская вера вся розоритца от тебя, толко [если] не вступишся за нас»[92].

В то время, когда между религией и государственным суверенитетом не было четкой границы, да и невозможно ее было провести, важнейшие государства региона часто заявляли претензии на земли и народы, исходя из общей религии. Русские послы всегда были готовы заявить о российском суверенитете над Западной Грузией, потому что «Иверская земля изначала православные хрестьянские веры греческого закона». Они слышали аналогичные аргументы от турок, настаивавших, что черкесы и кумыки – мусульмане, а следовательно, подданные Османской империи[93]. В 1645 году один из правителей Южного Дагестана, уцмий Кайтагский, отвергнув притязания Москвы на то, что два правителя в Северном Дагестане являются российскими подданными, недвусмысленно высказал свой взгляд на вещи: «И вам буди ведомо: Казаналп и Бурак мусульманы, а мусульманом у хрестьянского государя как в холопех быть, они холопи государя нашего шаховы»[94].

Конечно, подобная бескомпромиссная риторика была своекорыстной и лживой одновременно. К середине XVII века многие мусульмане оказались в пределах Российского государства, а многие христиане стали подданными Османской империи. Многочисленные требования крымских ханов вернуть им Казань и Астрахань, потому что два ханства были мусульманскими со стародавних времен и принадлежали династии крымских ханов, были неубедительны для Москвы[95].

Невзирая на всю риторическую мощь религиозных призывов, подобную солидарность часто приносили в жертву более прагматическим нуждам. К примеру, грузины, чтобы получить помощь Москвы против шамхала, чьи регулярные набеги разоряли грузинские деревни, непрестанно жаловались, что христианство попрано и страдает. Но когда военной помощи не было, грузины не колеблясь сотрудничали с персами или турками. Лучшими информаторами России среди местного населения нередко были представители исламского духовенства. Наконец, как христиане, так и мусульмане использовали пилигримов в качестве шпионов, а вопросы веры – как прикрытие для политических целей[96].

Религиозные и политические соображения приводили к постоянным столкновениям и порой затрудняли примирение. Во время российского вторжения в Дагестан в 1722 году крымский хан писал шамхалу Адиль-Гирею, чтобы тот не верил словам московитов, а вместо этого объединил всех мусульман против неверных во имя ислама[97]. Пятнадцатью годами позже, вскоре после того как дагестанский правитель Эндери был вынужден поклясться в верности России, он получил инструкцию отправить свои войска на войну России против Османской империи. Он ответил, что ему неприлично помогать гяурскому царю против царя мусульманского[98].

Все региональные державы – Россия, Османская империя и Персия – использовали религию для геополитических целей. Часто сообщалось, что на Кавказе появились турецкие агенты с письмами от султана, призывавшими местное население взбунтоваться против притеснений со стороны русских. Петербург тоже посылал своих агентов к христианам, жившим под властью турок или персов, подстрекая их к восстаниям. В 1724 году русские агенты были отправлены к армянам Карабаха и Карадага, чтобы убедить их, что империя их защитит, если они пожелают избавиться от персидского ига[99].