Степные рыцари

В одном месте вдруг из-за угла закоулка на Гурейку с ревом выскочил горбоносый турок в красной феске. Он замахнулся на мальчишку кривой саблей. Но Гурейка не растерялся. Он отбил удар своей саблей и тотчас же молниеносно пырнул острием в живот врага. Турок со стоном повалился на мостовую.

— Ай да Гурьяшка! — крикнул кто-то сзади одобрительно. — Молодчага!

Парень обернулся и увидел своего друга дядю Ивашку.

— О! — обрадовался этой встрече Гурейка. — Дядь Ивашка, а я потерялся от отца.

— Ну ничего, — устало отер потный лоб рукавом старик. — Дюже приутомился я… Давай присядем на крылечко.

Старик отер окровавленный клинок сабли о полу своего зипуна и тяжело присел на ступеньки крыльца какого-то дома.

— Ух! — выдохнул он. — Много греха ныне на себя принял. Много порубал людей. Господи, прости мои прегрешения… Хочь они и басурмане, вроде нечистые, а, как ни говори, вроде люди… А тебе, сынок, окромя этого, пришлось ныне кого убить, а?

Гурейка покосился на турка, которого он только что пырнул саблей в живот, и покраснел от стыда. Турок этот до того был стар и дряхл, что казалось, ему было лет сто. Он сидел сейчас, прислонившись спиной к стене, и харкал кровью. Видимо, ему осталось жить недолго.

Мальчуган тоскливо оглядел улицу. Всюду по ней бугорками лежали трупы турецких солдат. Изредка попадались и трупы казаков.

— Зачем, дядь Ивашка, столько народу много убивают? — трепетно прошептал Гурейка, схватив руку старого казака. — Зачем?

— Не жалкуй, Гурьяшка, — обнял старик паренька. — Не убивайся. Так уж, видно, богом положено. Ежли мы своих ворогов не побьем, так они придут, нас побьют… Женок да ребятенков наших в неволю заберут, в ясырь продадут… Видать, закон такой.

— Нет, дядь Ивашка, я несогласный с таким законом! — вскричал Гурейка. — Не могет быть такого закона, чтоб люди ни за что ни про что убивали друг дружку, а ребятенков да баб уводили в полон…

— Но, Гурейка, — посмотрел внимательно старик на мальчугана, — это ж исстари так заведено. Куда ж денешься? Люди завсегда друг дружку убивали…

— Всё это неправильно! Понимаешь, дядь Ивашка, неправильно! Люди — не звери…

Гурейка не договорил. Он увидел, как раненный им старик свалился на землю, поскреб ногами и затих.

Под впечатлением ли смерти старого турка, или, может быть, страшные события сегодняшнего утра так повлияли на паренька, что нервы его не выдержали и он, припав к плечу старого казака, зарыдал.

— Ну что ты, дурашка? — утешал его старик. — Замолчь. Стыдно казаку плакать. Стыдно. Какой же ты лыцарь? Утри глаза-то, а то вон казаки идут. Засмеют…

* * *

Несколько дней подряд в Азове дымились пожарища, продолжалась перестрелка. Турки укрепились в замке паши-губернатора и некоторых башнях и отчаянно сопротивлялись. Они обрекли себя на смерть, зная, что пощады им не будет, а поэтому дрались до конца своего.

Установив крепостные пушки, казаки разбили последние укрепления защитников Азова.

Крепость досталась победителям совершенно опустевшая. Все ее защитники были перебиты или разбежались.

Донским казакам и запорожцам досталась богатая добыча. Была взята городская казна, более двухсот пушек, множество пищалей, аркебузов и другого военного имущества.

Было также освобождено несколько сотен русских невольников.

Как только замолк последний выстрел в городе, поп Варлаам на городском майдане[23] отслужил благодарственный молебен всевышнему за то, что тот даровал победу христолюбивому воинству над нечистыми басурманами.

Потом казаки похоронили в братскую могилу убиенных в битве казаков донских и запорожских, побросали в Дон трупы неприятелей, а затем уже приступили к дележу захваченной добычи.

Добычу дуванили[24] всем поровну, никто в обиде не остался. Даже Гурейка получил свою долю. Как это и бывало всегда, значительную часть выделили в дар монастырям. У казаков были облюбованные на Руси монастыри, куда многие из них уходили под старость замаливать свои грехи. Выделили часть добычи и в войсковую казну на общие расходы.

На Войсковом кругу выбрали легкую станицу в составе пяти казаков во главе со станичным атаманом Потапом Петровым, послали к царю Михаилу Федоровичу сообщить о взятии крепости Азова.

НАХОДКА

На Войсковом кругу казаки объявили Азов христианским вольным градом, освятили старую церковь Святого Иоанна Крестителя и заложили постройку новой во имя чудотворца Николая.

Все — и донские казаки и запорожцы — разместились жить в пустых домах горожан. По постановлению круга войсковою атамана Татаринова с сыновьями поселили в замке азовского паши.

Атаман запротивился было идти жить в замок, но казаки потребовали выполнить их решение. Делать нечего, подчиниться надо было. У казаков существовал такой неписаный закон: если войсковой атаман не подчиняется общему решению Войскового круга, то казаки могли лишить атамана власти и даже казнить, если находили нужным это сделать. Некоторые казаки с дозволения походного атамана перевезли в Азов своих жен и детей и зажили семейной жизнью.