Степные волки

Обнаружили следы на снегу, понял я. Надо делать ноги. Причем спешно. Извините, ребята, что вмешиваюсь в вечеринку, но не хочу быть для вас приятной неожиданностью. Я покинул салон, присел за машиной и, когда один из механиков шагнул в мою сторону, ударил снизу точно и резко, постаравшись, чтобы удар только отключил, ничего не ломая. Второй, тот, что помоложе, копался в открытом багажнике — прятал улики. С ним тоже не возникло проблем. А крышку багажника я все же захлопнул — зачем мужиков подводить? Им и так достанется за то, что не проявили должной бдительности…

За дверью никого не было. Ну, правильно, чего постороннего в гараже искать? Он к дому должен направиться, там самое ценное…

Только бы каких-нибудь собак не спустили. По такому снегу я от них убежать не сумею. Уже перемахивая через стену, я услышал сзади крик, но оборачиваться не стал. Увидели — так увидели, в спину не выстрелили — и хорошо. По асфальту бежать было легко, и через несколько минут я оказался у ожидавшего меня «москвича». Сделав непроницаемое лицо, сел в него.

— Поехали, шеф!

Водитель тронул свою колымагу.

— Ну, как впечатление?

— Да никак! Разве через стену что-нибудь увидишь? Так, прогулялся по снежку.

— В субботу сюда надо приезжать, — наставительно сказал он. — Тогда все и посмотрите.

— Может быть, и приеду, — согласился я. — Далековато, правда.

И оглянулся назад. В клубах снежной пыли, поднимаемой автомобилем, ничего не было видно. Наверное, продолжали искать меня в поместье.

Итак, что же я узнал? Что-то неладное происходит с президентом и виной тому — шеф его охраны. Существует тайна, которая, впрочем, меня абсолютно не касается. О пропавших журналистах я не узнал ничего нового. Очень жаль, что не удалось проникнуть в саму виллу. Неужели придется дожидаться субботы, чтобы попасть туда легально? Но что мне даст такая экскурсия? Общее представление о вилле, не более того. А надо бы посмотреть все как следует. Ведь москвичи пока живы и находятся поблизости. Может быть, на самой вилле, где-нибудь в подвалах?

Вот еще вопрос. Почему похитили именно этих борзописцев, причем в первый же день, а ставропольских, к примеру, до сих пор не трогают? Где логика?

Глава 10

Еще раз проверившись, нет ли погони, я попросил остановить машину в центре. Водитель запросил с меня довольно много, но я безропотно расплатился. Душить не стали и то ладно. Прогулка по заснеженным улицам убедила, что слежки нет и можно идти к автовокзалу. Как раз сейчас должен был прибыть междугородний автобус из Ставрополя. А с ним, если в Москве все успели, интересующие меня документы.

Шеф, как всегда, сработал оперативно. У водителя автобуса имелся небольшой пакет, который его попросили передать, заплатив, естественно, за услугу. Здесь такой вид связи был делом вполне обычным и достаточно безопасным. На почте приходящую корреспонденцию могли перлюстрировать, а так, с оказией — надежнее.

Риты дома не было. Что-то не получалось у меня с ней ожидавшегося было романа. Какой уж тут роман: то стреляют, то арестовывают, то просто угрожают… Посожалев немного по этому поводу, я сделал себе пару бутербродов с колбасой, вскипятил чайник и сел в своей комнате, чтобы посмотреть, что же мне прислали из Москвы.

В пакете было несколько листов машинописного текста, никаких фотографий. Но и того, что было в этих листках, хватало, чтобы многое поставить на свои места.

Махмуда Баркаева в столице знали. И довольно давно. Уроженец Грозного, подобно многим своим землякам, приехал в столицу за знаниями и поступил в Плехановку. Проблемы у него начались на втором курсе. Сначала несколько мелких скандалов с девицами, которых он приводил в общежитие и оставлял ночевать. Но если бы ночевки эти не сопровождались буйными пьянками с беганьем по коридорам голяком, с визгом и мордобоем… Натура у чеченского студента была широкой и необузданной. За подобные дела русского давно бы вышибли и из общежития, и из института. Но Баркаев был представителем национального меньшинства, и поэтому многое ему сходило с рук. Ограничивались устными внушениями. Такая политика была, нацменов берегли, холили и лелеяли. А они зачастую, почувствовав слабину, наглели окончательно.

В конце концов Баркаев сам покинул общежитие, стал снимать квартиру в Марьиной Роще. И тут не угомонился. Многочисленные любительницы горячего кавказского темперамента остались, но скандалы теперь все чаще происходили не на алкогольной, а на наркотической почве. В общем, Баркаев был плохим сыном своего народа, которому шариат запрещает как алкоголь, так и наркотики.