Стереть из памяти

– Как врач. У меня с ними договор на оказание консультационных услуг. Одной из постоялиц стало нехорошо. У нее поднялось давление, и Нина Полунина позвонила мне. Я сел в машину и приехал. Моя работа мне это позволяет. Измерил давление, убедился, что ничего страшного не происходит, дал нужное лекарство и вернулся в больницу. Спросите у Нины, она подтвердит. И пациентка тоже. Я был в триста восемнадцатом номере.

– Когда вы пришли в отель, на ресепшене кто-то был?

– Да. Эльмира Степановна. Мы поздоровались, и я поднялся в номер.

– А когда возвращались?

– Это было минут через двадцать. Нет, на ресепшене никого не было.

Врет или нет? Он или не он? Откуда взялись вторые красные кеды? Лика чувствовала, что у нее голова идет кругом. Они попрощались с Ермолаевым, отдали пакет с вещами и снова вышли на улицу.

– Вот что, Луша, – решительно заявил Антон. – Мы сейчас едем в твой номер, собираем твои вещи, и ты переселяешься ко мне.

– Зачем? – удивилась она.

– Затем, что оставаться в «Зеландии» тебе не-безопасно. Этот человек, который открыл на тебя охоту, не успокоится. У него не получилось с транквилизаторами, потому что вместо тебя воду выпил твой гость. Но в следующий раз он придумает что-то еще.

– Но почему? – воскликнула Лика. – Я все равно не знаю, кто он. Понятия не имею. Но получается, что точно не Влад Панфилов. Тот сидит под домашним арестом, так что не мог оказаться в отеле.

Антон помолчал.

– Ладно, скажу, – наконец произнес он. – Я правда Вадьке пообещал, что не проболтаюсь, но ты вправе знать.

– Что еще случилось?

– Сегодня ночью Панфилов сбежал из-под домашнего ареста. Вадька рассказал под большим секретом, что у него вечером браслет сработал. Он его снял и дома оставил, а сам сбежал. Так что вполне мог и в гостиницу прийти, тем более что ночью там Ирина дежурила. Вот такие пироги.

– Значит, перечень подозреваемых остается тем же, – задумчиво проговорила Лика. – Убить Регину могли мой дед, Влад Панфилов, Анна Марлицкая и Дмитрий Ермолаев. Не могли Светлана и Николай, потому что их тогда тут просто не было, и Ирина, которая была совсем ребенком. Ее отец тоже не мог. Я в материалах следствия читала, что, когда соседей опрашивали, выяснилось, что он всю ночь провел дома, рядом с женой, которая страдала приступом панкреатита, и он за ней ухаживал. Но не помогло, поэтому под утро они вызвали «Скорую» и страдалицу увезли в больницу. Убить Катю могли все тот же Влад, Анна и Ермолаев. А также Ирина и чисто теоретически Благушин, Светлана и Николай. А вот мой дед тут ни при чем. Получается, что прямые пересекаются в трех точках: Панфилов, Ермолаев и Марлицкая.

– Две прямые могут пересечься только в одной точке, – засмеялся Таланов, притянул к себе Лику и поцеловал. – Поехали, сыщик ты мой. Как хочешь, но одну я тебя больше не оставлю даже на минуту. Я не хочу, чтобы в точке пересечения прямых оказалась ты.

В номере Лика быстро собрала вещи и выписалась из отеля. Грустная Нина Полунина пообещала, что деньги за неиспользованные дни обязательно вернет.

– Я же понимаю, что это форс-мажор. Тут такие дела творятся, что и другие постояльцы того и гляди съедут. Приезжайте к нам еще. Мы будем вам рады.

– Спасибо, у вас тут чудесно, – сказала Лика. – Я бы ни за что не уехала, если бы не обстоятельства.

Покидать «Зеландию» ей было неуютно. Еще бы, впереди полная неизвестность. Бурно развивающиеся отношения с Антоном ее страшили. Никогда Лика не сходилась с людьми так легко и не доверяла им себя целиком. А вдруг иллюзия близости разрушится и выяснится, что это доверие было напрасным?

Их разделяют восемь лет, это очень много. Они выросли на разных книгах, фильмах и музыке. У них разный опыт, разное прошлое и вряд ли есть общее будущее. Да, они объединились в настоящем, но не будет ли потом в сто раз больнее оттого, что сейчас Лика позволяет себе верить и мечтать? Ответа на этот вопрос у нее не было.

А может, и не надо его искать? Сейчас, когда в окружающем мире так много крови, слез и реального, не выдуманного безумия, а горизонт планирования составляет от силы две недели, если не два дня, зачем думать о том, что будет потом, если хорошо может быть прямо здесь и сейчас?

В этом месте своих рассуждений Лика вспомнила о лежащем на больничной койке Викентии, принявшем удар неведомого злодея вместо нее, и устыдилась. Как ей может быть хорошо, когда близкому ей человеку плохо?

У дома Антона стояла машина. Большая и дорогая. Лика оценила. Вообще-то это был «Майбах».

– Папа приехал, – пояснил Антон, кивнув в сторону машины.

Лика тут же струхнула. Родителей Антона она помнила плохо, потому что в пору ее детства болезненного мальчика сдавали на лето бабушке и дедушке. Вот Ольга Тимофеевна и Василий Игнатьевич отпечатались в ее памяти четко, потому что их она видела каждый день. А воспоминания об их сыне и его жене казались смазанными. Она даже не помнила, как их звали. Сына, кажется, Илья. Да, точно, Илья. Ольга Тимофеевна, рассказывая о нем бабушке, всегда с гордостью говорила: «Мой Илюша».