Стертый мальчик

Мне хотелось добежать до чернильно-черной Миссисипи и осмелиться прыгнуть в нее, сдаться на милость ее течения. Я не был склонен к суициду (как Т.), мне просто нравилось заигрывать со смертью. Эта привлекательная идея со всем покончить не сильно отличалась от сенсуализма, который царил в нашей церкви, предвещавшей неизбежный Конец Света. Было какое-то особое удовольствие в осознании, что конец может наступить в любую минуту, без предупреждения. Живешь обычной жизнью, думаешь, что все хорошо, а потом вдруг… бум! – дамбы прорывает, вода поднимается, и все ненавистное становится сокровищем, которое теперь принадлежит очередной Потерянной Цивилизации, реликвиями, предназначенными для будущих, более просвещенных археологов. Утраченная жизнь обретает особое значение, и бессмысленная боль становится в конце концов осмысленной.

Однако самоубийство – непростительный грех. Я бежал по пригородному шоссе в янтарном свете утреннего тумана и пытался молиться: «Господи, сделай меня непорочным», – но молитва отдавалась в голове пустым эхом. Сейчас Господь, похоже, покинул меня. Как и человек из подполья, я застрял в неподвижности, в пустоте.

Это чувство напомнило мне историю, которую я слышал во время семейного отдыха на озере Норфорк, на краю плато Озарк. Местный житель рассказал, что под водой здесь похоронен целый город. Во времена Великой депрессии началось строительство норфоркской плотины, и фермеров вместе с семьями вынудили переселиться, оставив все: школы, церкви, почту. Тела на старом кладбище выкопали и перезахоронили на место повыше. Возникло множество апокрифических историй: мотоцикл, всплывший из-под воды (предметы больше не имели веса в этом подводном мире, теряли все свои свойства), ныне покоился на стальном мосту. Старые города, такие как Хендерсон, Джордан, Эррон, Рук, все оказались размыты водой, стерты с лица земли во имя прогресса.

«Не бери в голову», – сказала тогда мама, поймав тень страха в моих глазах, когда я шел вброд рядом со взятой напрокат понтонной лодкой.

Я представил, как шпили подводных церквей задевают щиколотки и как рука, протянутая из города Рук, тащит меня вглубь.

«Эти города очень-очень глубоко». – Мама прыскала на веснушчатые руки масло для загара «Надувной банан», растирая его вверх до покрасневших от солнца плеч; в тот миг она показалась мне обитателем суши, сопротивляющимся неизбежному притяжению воды, которая однажды затопит собой все. Это одновременно и пугало меня, и успокаивало. Ничто не имело значения, однако «ничто не имеет значения» – вдвойне пугающая мысль. Хотя, конечно, стоило мне задуматься о том, что говорит Библия о наших коротких жизнях на этой земле, – и все имело значение.

Столпы пламени и песка, пожирающая всех и вся саранча… Библейские истории рассказывают о молниеносных разрушениях, но в конечном счете всегда приводят к удовлетворению. Содом. Гоморра… Однако что, если удовлетворение не наступит? Что, если ты не сумеешь смириться с потерей того, что было тебе так дорого? Идти по воде, как апостол Петр, можно только если не испытываешь сомнений. «Когда-то люди поднимали головы и обращали взоры к месту, по которому ступают сейчас мои ноги, – подумаете вы. – Люди верили, боролись и жили, а теперь все позабыто». Начав сомневаться, быстро плывешь ко дну – если, конечно, тебя не вытянет на поверхность некто вроде Иисуса и не отчитает за отсутствие веры и проницательности.

Вот только где был Иисус, когда я посещал «Любовь в действии»? Где была Его крепкая, пробитая гвоздем рука? Молитвы, которые я произносил каждый вечер, становились все более отчаянными и бессмысленными. «Пожалуйста, сделай меня непорочным. Пожалуйста-сделай-меня-непорочным. Пожалуйстасделайменянепорочным».

Тишина. В ответ я слышал лишь тишину.

Несмотря ни на что я смог вернуться в свой номер после часовой пробежки. Я смог сесть за стол и без особого волнения ответить на вопросы в рабочей тетради по зависимости: «Я никогда никого по-настоящему не знал. Думал, что знаю себя. Но после случая с Дэвидом понял, что все время притворялся. Именно потому, что я не знал себя и притворялся, я не смог понять, кто такой Дэвид. И именно поэтому не смог защититься. Я позволил Сатане убедить себя, что я непобедимый воин Христов, хотя на самом деле жил греховной жизнью. Мне нужна помощь Господа, чтобы стать сильнее, чтобы по-настоящему познать себя и окружающих меня людей».

Я не понимал, что из этого правда, а что ложь; найду ли я ответы на свои вопросы и волнуется ли обо мне Господь. Но, несмотря на то что я уступал своим товарищам в решительности, я все еще мог преуспеть в публичной исповеди.

Обед. Нравственный перечень. Короткий перерыв.