Стервам вход воспрещен

К тому же директор нашего издания оказался редкими мудаком – каждое утро он начина с разноса. То есть, строил меня, чтобы я, по его выражению, потом строил всех. А поскольку вины верстальщиков в том, что выпуск задерживается, не было, то виноватым всё время оказывался я. Хотя виноваты были рекламодатели и ответственный за рекламу Андрей, который никак не мог вовремя её собрать. Макеты рекламные приходили с огромной задержкой, статьи писались медленно, а я метался между рекламой, авторами и вёрсткой, чтобы хоть немного уложится в сроки. Мне удалось сократить разрыв в выпуске журнала до одного месяца, но это уже был предел. Я не высыпался, постоянно нервничал, приползал домой почти мёртвый, начались с кандалы с Таней. Которая не понимала, что происходит.

Я, если честно, не помню подробностей того, что в то время между нами происходило. Стресс тогда был таким сильным, что память просто отшибло. Точнее, полгода стресс не прекращался, он был каждый день и даже в театре, где я начал пытаться создавать свои спектакли, тоже начались конфликтные ситуации. И в этот момент, к сожалению, не оказалось рядом человека, который меня бы поддержал и понял. Таня то ли разлюбила меня, то ли стала слишком взрослой и уже могла обходиться без моей поддержки. А, может, некоторые сладкоголосые личности в «Чёрном квадрате» стали нашёптывать моей женщине о том, что я намного старше её и она, такая нежная и красивая, могла бы найти себе и более достойную пару.

В общем, это время для меня было, как в тумане. Я должен был зарабатывать, строить карьеру, которая летела под откос, в театре многие меня не понимали и в первую очередь сам художественный руководитель, который признавал мой талант, но при этом сам же ставил мне палки в колёса. Одним словом, была полная жопа во всём. И окончательным апофигеем стало увольнение директора нашего журнала. Оказывается, он банально воровал деньги. И его вывели за пределы редакции чуть ли не под конвоем.

Для меня это был удар – ведь официально я получал 300 долларов, а он доплачивал мне из каких-то своих фондов еще 200. Теперь я знал, откуда он их брал – из кармана хозяина типографии, который содержал наш журнал. После увольнения директора мне предложили возглавить журнал, но на официальную зарплату. На триста баксов прожить мы с Таней не могли – только аренда квартиры обходилась в 200 американских тугриков. А питание, одежда, быт? Таня в своих «Столичных новостях» зарабатывала сущие копейки и особый вклад в семейный бюджет не вносила.

Конечно же, я гордо отказался. Как раз мне сделал предложение известный в то время тележурналист Игорь Моляр, который вёл на ТВ популярную программу «Автопарк» или «Парк автомобильного периода». Он пообещал мне 400 баксов в месяц с перспективой и, конечно же, я согласился. Уволившись из журнала, я думал, что выпутался из очередной жопы. Но не тут-то было…

Именно в этот самый тяжёлый для меня момент Таня сказала мне, что уходит от меня….

Это было уже второе предательство в моей жизни. Моей семейной жизни. Я только-только отошёл от своей первой семейной истории с моим первым браком. Наверное, именно это мешало мне официально жениться на Тане. Хотя она никогда не требовала от меня пойти с ней в ЗАГС, я познакомился с её родителями, часто бывал у неё дома. И она открыто переехала ко мне. А потом, когда умерла её мама, я всё время был с ней рядом и всеми силами пытался, если не заменить ей мать и отца, то хотя бы восполнить ту пустоту, которая в ней, домашней девочке, образовалась после того, как её матери не стало. В общем, если я где-то и был невнимателен к ней, то лишь в силу обстоятельств, когда приходилось выгрызать свои деньги, потому что у нас была семья и я был обязан её содержать. И вот моя содержанка решила, что содержать её может кто-то другой…

Если бы Таня просто ушла, не к кому-то, а в самостоятельное плавание. Если бы мы поссорились или были какие-то важные обстоятельства, которые бы не позволяли нам быть вместе… Но нет – мы были близкими по духу, мы очень совпадали по темпераменту, я был, конечно, старше, опытнее, в житейском и профессиональном плане, но интересы у нас были общими, а вкусы – похожими. Да, видимо, в то время я не был способен полюбить её так же, как она любила меня. Или была влюблена, а потом влюблённость прошла? Не знаю, я очень дорожил ею, и поэтому решил её отпустить… Когда она уходила, я подарил ей красную розу… Эмблему печали…

Она ушла к молоденькому мальчику. Не знаю, как быстро она с ним переспала, мне в театре пытались рассказать какие-то слухи, но я их отметал. Я не хотел её видеть и еле-еле наскрёб 200 долларов, чтобы отдать её за её диван – этот диван я покупал в нашу квартиру, как подарок ей. Поэтому, чтобы не устраивать перевоз мебели, просто отдал ей свои последние сбережения. В кармане у меня было пусто.