Стервы исчезают в полночь (СИ)

— Так устроен загробный мир, — я отняла от себя ее холодные пальцы, вцепившиеся мне в руку. — Просто скажи, кто тебя убил.

— Нет, — она отчаянно мотала головой и, кажется, не понимала, что я от нее хочу, — передай записку моей маме.

— У меня нет ни бумаги, ни ручки, — огрызнулась я, время шло на минуты, а девчонка не хотела понимать, что мне от нее нужно.

— Ничего не скажу, пока не передашь маме записку.

Она еще сильнее замотала головой и стала отходить от решетки.

— Глупая девчонка, — не выдержала я, — негде писать. Время уходит, нужно знать твоего убийцу. Скажи на словах, что хочешь матери передать. И давай уже говорить про тебя.

— Раз я умерла, поимка убийцы мне не поможет. А матери я должна сказать последние слова.

Я зашипела от негодования. Вот где я ей возьму бумагу с ручкой?

— Хорошо. Но только одно слово.

Поднесла руку к решетке, сжала вторую до боли, пока пальцы не превратились в острые когти. Девушка облизнула обсохшие губы и тихо произнесла:

— Прощение.

Острым когтем разрезала кожу на руке и выцарапала слово. Кровь капала, заливая мне руку и пачкая платье. Боль пронзала руку, но я старалась не думать ни про боль, ни про заражение крови, ни то, как буду объяснять сие послание Лизе.

— Теперь говори, ты видела, кто убил тебя?

— Он был в шляпе, большой такой, — она развела руки над головой, — у него был длинный белый клюв и крылья, широкие и черные.

Девочка точно сошла с ума. Примерещится же такое. Птица с клювом. Скажу о таком Эрику, он и меня сумасшедшей объявит, и так доверия ко мне у него мало.

— Только передай маме, пожалуйста.

Я провела рукой по кровоточащим буквам, снова посмотрела на девушку. Что-то было в ее взгляде такое…

— Ты кто? — неожиданно спросила она. — А кто я?

Я прикрыла глаза и тяжело вздохнула. Время вышло. Мирская жизнь покинула ее, да и мне здесь делать нечего. Но только я развернулась, чтобы уходить, дверь лачуги открылась, и на пороге появилась охотница с собаками.

— Какого…? Я же предупреждала тебя!

Упс. Предупреждала. И я хорошо все помню. Уже ухожу, миледи. Я побежала в сторону оврага, совсем забыв, что вернуться могу, никуда не убегая.

— Фас! — раздалось сзади.

Еще раз упс. Эту команду я знаю, и она мне не нравится. А еще я знаю, что собаки бегают гораздо быстрее людей. И это мне не нравится еще больше. Зато впереди есть шанс на спасение — вороной конь. Вот тут уговаривать меня дважды не нужно, с детства я днями и ночами проводила на конюшне. С разбегу вскочив на коня, я пришпорила его и понеслась. Никакие собаки догнать меня не могли. Дело я сделала, теперь можно и возвращаться.

Вспомнив о кулоне на руке, я на скаку повернула части шарика, яркая вспышка, и меня выбросило в реальный мир. И не меня одну.

Эрик

На крыльце рядом со мной стояла Элиза, нервно вцепившись в руку Рольфа. Брат так и не смог увезти ее в дом, пришлось рассказать, где сейчас Кайт. Ему категорически не нравились девичьи слезы, а тем более заламывание рук и истерики. Но ее тоже можно было понять, сестра снова ушла по ту сторону жизни ради ее спасения. У них с Рольфом никогда не было такого единения, желания поддержать друг друга, заботы. Все эти слезы не для мальчишек. Эрик, как старший, не имел права на слезы, но все постигал самостоятельно, зарабатывая шишки своим опытом. Рольфа же он старался научить избегать ошибок, но никогда не сюсюкался. Наверное, от этого между братьями пролегла непреодолимая черта показного равнодушия. В мире Грейроков каждый сам за себя. От этого ждать возвращения Кайт было еще интереснее, как она отреагирует на слезы сестры? Один раз он видел ее слезы, но тогда Элиза была без сознания. Сможет ли она показать свои чувства на публике?

На траве появилось мерцание, блестки разрастались и превратились в широкий круг. Сейчас покажется Кайт, и Элиза, наконец, перестанет реветь. Но то, что он увидел, поразило всех.

Из портала на огромной скорости выскочил черный конь, хрипя и фыркая черным дымом. На его спине сидела Кайт, довольная и улыбающаяся.

— Что это? — Эрик подошел к ней, подхватил коня под уздцы.

— Не что, а кто, — Кайт соскочила с коня и выхватила у него поводья. — Это конь, познакомься.

Рольф не удержал Элизу, и та бросилась к сестре, обхватила ее руками и зарыдала.

— Лизка, ты чего? — Кайт удивленно смотрела на сестру, потом перевела взгляд на Эрика. У него похолодело внутри, знал он такие взгляды, скандала было не избежать. — Ты не отвел ее в комнату.

Констатировала она, пригвоздив его фразой. Да, не отвел, не хотел заниматься объяснением и уходить тоже не хотел. Все время, пока ждал, не отрываясь смотрел на поляну, откуда должна была вернуться Кайт. Какой бы наглой она ни была, вернуться должна была. Вместо этого он ответил, небрежно сложив руки на груди:

— Ты добыла информацию?

— Потом и кровью, — ехидно ответила она, и только тут Эрик заметил испачканный в крови рукав.

Перехватил ее руку и убрал липкую ткань. Кайт сморщилась от боли, но выдергивать руку не стала. Вместо этого вернула поводья и спросила:

— Где мать девушки?