Стигал

После экзамена Шовды я вернулся в Грозный. Середина 2000-го года. В принципе ничего не изменилось – война. А я вновь вышел на работу – нефть добывать и прокачивать всегда надо. И я работал, но не так ретиво, как прежде, потому что у меня иная стояла задача – найти хотя бы тело младшего сына. Что я только не предпринимал, а ведь время и ситуация очень тяжелые, и даже из села в село проехать, а тем более от дороги отклониться, очень опасно: и мины, и авиация, и все эти вооруженные люди, которые на всех смотрят лишь через оружейный прицел… Словом, война. Но я, и это так, ничего почему-то не боялся. Я объездил все горные села, куда пропускали, у всех расспрашивал. В горных селах людей почти нет, а к нашим, высокогорным, и близко не подпускают. Я, рискуя, облазил устья многих горных рек, потому что по данным начальника нашей охраны (он для меня постарался) просочилась информация, что где-то в русле реки сына ликвидировали. Кстати, я нашел несколько неопознанных трупов и даже свое ДНК для анализа и сравнения сдал – тщетно. Я был в моргах Ханкалы, Владикавказа, Ростова. Так и лето прошло. Была уже поздняя осень, когда мне сказали, что какой-то старик на проходной спрашивает меня.

– Стигал – ты? – он долго разворачивал старый, грязный носовой платок, что-то достал, протянул мне, – вот…

Помятый, растрепанный, словно изжеванный, документ, фотография в воде полностью обесцветилась, почти все расплылось, и лишь мое имя как часть отчества чудом сохранилось – «Стигал…», Стигалаевич.

– По этому редкому имени я тебя нашел. Имя красивое. Участь не очень. Но что поделаешь – война… А может, это и не твой сын?

…Истерзан, изрешечен, хищниками погрызен, но мой, и никакая экспертиза не нужна. Я своего сына даже таким узнал, к сожалению. Но это, как ни странно, и хорошо. Потому что самое страшное и тяжелое – это безвестность. И конечно, я очень благодарен этому старику, который сделал все, что смог. Старик всю жизнь был егерем, еще при советской власти. Так и жил где-то на отшибе Дишни-Ведено, а теперь, когда жителей в горных селах почти нет, он вовсе одинок. С распадом СССР в егерях Чечня не нуждалась, ни зарплаты, ни пенсии не выплачивались. Он натуральным хозяйством занимался, как сам говорит – на подножном корму жил, сам добывал. И в тот день тоже – была первая декада марта, я как раз работал на Кубе, на другом конце света, так судьба нас развела. Именно тогда со мной приступ случился – волна смерти и туда докатилась. А этот старик вопреки всем опасностям (жить-то надо) в лесу черемшу собирал. Вдруг услышал продолжительную автоматную очередь с перерывом, а чуть позже еще и глухие звуки – видимо, из пистолета, тоже с паузой. Эти места глухие, тихие, и старик, по привычке быть в курсе всего, что в его округе творится, полез на ближайшую вершину. Пока он карабкался, действие, видать, закончилось, он ничего не увидел, только услышал надрывный рев преодолевающего подъем мотора, но и он вскоре за перевалом стих. А дед любопытный, пошел осмотреть местность. Знает, где проселочная дорога к реке выходит, а еще знает, что некогда это было тайное место встречи вооруженных людей всех мастей, так сказать, сходняк. И здесь, старик и это знает, но не притрагивается к нему, есть тайник, схрон боевиков. Там небольшой запас питания, оружия и еще кое-чего. Но главная цель, как полагает старик, – это некая почта, где можно оставить информацию. Правда, в последнее время, на радость старику, сходняки здесь практически прекратились, а тут такое, чего ранее не бывало, – два трупа. Один прямо на дороге. Кто он – трудно понять, хотя сразу видно, что по лесам не шастал – весьма упитан, в чистенькой военной форме без погон. На нем бронежилет: три пули на груди лишь форму продырявили, а потом пули в голову – и все непонятки… Второй лежал уже в пойме реки, прямо у русла. Этот явно из леса – худющ, оброс, даже ботинки порваны, и он, конечно, без бронежилета. Его тело изрешетили: вначале, видимо, стреляли в спину, в упор, потом в грудь… И это был мой сын.

Картина не из приятных, и любой нормальный человек был бы в шоке. И чтобы быть, как говорится, от греха подальше, старик тронулся было восвояси, но потом одумался, ведь на всю округу он здесь один – надо что-то предпринять, хотя бы документы в карманах посмотреть, и земле обоих предать, чтобы хищное зверье это варварство не продолжило. Но в это время по ущелью разнесся рев двигателей – явились четыре вертолета, и один прямо над тем местом завис. Старик в кустах спрятался, подумал, что днем что-либо предпринимать небезопасно, решил в сумерках вернуться. Но вновь не удалось – он был буквально в пятидесяти метрах от места убийства, как снова услышал нарастающий гул моторов, теперь приехали БТРы. Он видел, как одного, что был в бронежилете, стали погружать в машину. И тут выяснилось, что у них собака, и она лаять стала. Старик стал быстро уходить. Лишь услышав рев удаляющейся техники, он решил вернуться, и вновь – нарастающий гул, вновь вертолеты – они сходу пустили в тот пятачок ракеты и улетели.