Стигмата

        Ей не досталось ни-че-го . Скука, ограда базы, всё больше походившая на клетку, учебные вылеты, политинформация каждые выходные и Мойнихян — с ним, хоть он и был почётным , было не так скучно, как с большинством её сослуживцев. История  проходила мимо неё. Слава  проходила мимо неё.

        А отец не хотел даже рассказывать об этом.

- Извини. - сказал, наконец, Симиру, не глядя на неё. - Я не знаю, что ещё рассказать.

- Что-нибудь. - укоризненно сказала она. - Битва за Марцию была три месяца назад!

- Вот именно. - кивнул Симиру. - «Эрешкигаль» месяц стояла в ремонте — после того тарана она даже стрелять не могла, чтобы не перегреться. Мою эскадрилию опять разбили на ударные группы. Ближе шестисот тысяч километров я к Марции не приближался.

- Но хоть вступал в бой? - спросила Фанню. Шестьсот тысяч… примерно лунная орбита, хотя она не могла вспомнить, как далеко от Марции находился её спутник. Даже не могла вспомнить его названия, на этом их нелепом языке…

        Звучало это действительно невесело.

- Вступал, и что с того? - пожал плечами Симиру. - У марциан больше нет линейного флота. Они воюют миноносцами, крейсерами и истребителями. И противокосмической обороной. - он поморщился. - Казалось, что «Эрешкигаль» переклассифицировали в корабль ПРО.

- Настолько плохо? - спросила Фанню. Отец кивнул.

- Настолько. - сказал он. - Потом меня отозвали на Кафу, а потом — вручили приказы возвращаться в столицу. И вот я здесь. - он развёл руками. Фанню невольно улыбнулась в ответ. - Но довольно обо мне. Как ты? Как твоя служба?

- Скучно. - ответила она. - Учения, вылеты, учения. Увольнения. - она кисло поджала губы. - Ты хотя бы был на войне, а что я?

- Защищаешь нашу столицу. - укоризненно заметил Симиру. - И это ещё не худшее, что может с тобой случиться на службе. Я когда-то командовал станцией на Кальдюаави, и ничего, жив остался…

- А что там было? - с интересом спросила Фанню. Этого она ещё не слышала.

- Скука смертная. - коротко высказался Симиру. - Но даже такие посты кто-то должен занимать, как мне любезно объяснили. Дважды. - он усмехнулся. - Так что твоя эскадрилия ещё ничего.

- Да уж. - кисло протянула Фанню и вдруг зевнула, торопливо прикрыв рот рукой. Зевок получился просто чудовищным; Симиру понимающе усмехнулся.

- Что ты делала всю ночь, раз так зеваешь? - участливо спросил он.

- Гуляла. - хмуро ответила Фанню.

- Сама?

- Нет, конечно же. - она закатила глаза. - Самой скучно.

- М-м-м. - согласно кивнул отец. - Я его знаю?

- Его фамилия Мойнихян. Так что едва ли.

- Мойнихян, Мойнихян… - задумчиво протянул Симиру, словно вспоминая — или перебирая информацию в голове. - А, они почётные . Приятно видеть, что ты налаживаешь связи на госслужбе, Фанню.

- Он военный. - фыркнула Фанню. - Служим на одной базе. Если бы я налаживала связи, я бы нашла кого-нибудь истинного .

- Истинного , говоришь… - прищурился Симиру. - Так зачем тебе тогда этот Мойнихян?

- С ним, хотя бы, интересно. - пожала плечами Фанню и едва не зевнула снова. - Извини. Правда хочу спать.

- Ступай тогда. - улыбаясь, разрешил отец. - Только осторожно, не разбуди мать.

- Она ещё спит?

- У нас неделя отпуска. - улыбка Симиру вдруг стала очень довольной. - Так что да. Ещё  спит.

        Фанню уставилась на него и устало покачала головой.

- Иди уже. - хмыкнул, вконец развеселившись, Симиру. - На тебе лица нет.

         Да неужели , фыркнула про себя Фанню.

        И предпочла ретироваться.

***

         Ветер, пришедший с океана, играл листьями деревьев в саду Федеральной Канцелярии.

        Герард Ястрземский сидел в кресле, спиной к своему рабочему столу, и любовался садом. Здание Федеральной Канцелярии было чуть моложе всей остальной столицы: первые восемьдесят лет существования Федерации в её нынешнем виде федеральные канцлеры работали в том же здании на Алее Федеральной, что и Кабинет министров. Отдельного ведомства канцлеру, как лицу, назначаемому Сеймом, в то время не полагалось — не более, чем остальным министрам и высшим чиновникам. Очень скоро оказалось, что со стороны основателей Федерации это было опрометчивым решением.

        Сад был гораздо младше Канцелярии. Он появился тут задолго до Ястрземского; между дорожек, пересекавших его, бок-о-бок росли вечножёлтые местные деревья, золотистые кустарники и голубовато-зелёные конусовидные маттерхорнские ели — предки предков которых когда-то были завезены на летописный Маттерхорн с самой Земли. Для кого-то вечнозелёные деревья, пускай и незначительно модифицированные для местных условий, были символом — жестом почёта павших предков, памяти древней Лиги, свидетельством когда-то даных клятв.

        Ястрземскому просто нравился сад.