Стигмата

- Никаких экскурсий. - отрезал Фальке, всё ещё не удостоив Магнаньи даже взглядом. - Мы все устали после перелёта, господин Магнаньи. И мы прибыли не для того, чтобы изображать из себя туристов. Никаких экскурсий.

- Разумеется. - слегка склонил голову Магнаньи. - Господин адмирал.

        Фальке не ответил, отвернувшись к окну.

        Лимузин вздрогнул. Снаружи вспыхнуло яркое сияние гравиподвески, и машина неторопливо пошла на посадку. Айша подняла глаза: белый фасад «Астории» с полосами окон, казавшихся стальными, убегал вверх перед садящейся машиной.

        Фальке был прав. Они пересекли половину Галактики, в лихорадочном темпе преодолев расстояние, которое пассажирские лайнеры проходят за несколько дней, оказавшись в новом, чужом мире — под чужим, не марцианским, солнцем, с другим суточным циклом, другим климатом и даже давлением. Период акклиматизации был не просто жизненно необходим — он был обязателен; организму требовалось время, чтобы перестроиться под условия другой планеты. Любому, кто хоть однажды путешествовал между звёзд, об этом было известно не понаслышке.

        Но сейчас Айша не могла думать ни о чём. Даже об отдыхе.

        Ни о чём, кроме неё .

         Кроме Фон .

***

        Вечножёлтые деревья неподвижно застыли вдоль Алеи Кадетской, замерев в жарком, почти вязком воздухе.

        Чёрный посольский автомобиль остановился у красной-чёрной решётчатой ограды. Два скутера, сопровождавших его, замерли спереди и сзади. Из передней двери выбралась кимарра в строгом костюме; она огляделась, жёлтыми глазами обводя улицу — выложенный жёлтой брусчаткой тротуар, лёгкая дрожь воздуха за чёрной решёткой забора, постового в тёмно-зелёной форме у ворот — и шагнула в сторону, откидывая вверх дверь салона.

        Ханс Фальке выбрался из машины, поправив на голове фуражку. Крылатая львиная голова на его плече тускло блестнула под пасмурным небом, стремительно наливавшимся свинцом. Он поднял голову, глядя вверх, на облака, медленно наступающие на город со стороны моря, и отвернулся.

         Дождь , подумал он. И здесь был дождь .

        Агент СБК провела его к калитке в воротах; ещё двое телохранителей застыли за его спиной. Куда как охотнее Фальке предпочёл бы обойтись без охраны — даже на Марции он терпел телохранителей исключительно из соображений военного времени. Но отказать он не мог.

        Законы гостеприимства следовало уважать.

        Калитка отворилась, и Фальке переступил через порог, входя во двор. Поле силового щита безропотно пропустило его внутрь, навстречу колоннаде здания Министерства обороны Федерации. Зелёные ели — на Марции были похожие деревья, хотя это были, разумеется, не они — высились по бокам широкой дорожки, направив острые верхушки вверх, словно штыки почётного караула.

        Он, пришедший просить милостыню, не заслуживал даже того.

        Но другого выхода не было, и Фальке знал это. Он знал это даже слишком хорошо — командир бессильного войска, лицом к лицу оказавшегося с безжалостным врагом; войска, любая победа которого была пирровой, а любое поражение — приближало неотвратимый крах, растягивая его на дни, недели, месяцы, крупицами дробя всепоглощающее отчаяние. Никто из них не мог опустить руки — это было бы концом всего; но что бы они не делали, как отчаянно бы не сражались, они не могли отвратить нависшую над ними тень судьбы. Никто не мог.

        Фальке не верил в чудеса. Но в последние дни адмирал всё чаще ловил себя на том, что ему хотелось поверить в чудо.

        Двери Министерства открылись перед ним, и он вошёл внутрь — мимо стеклянного куба гардероба, между колоннами из розового мрамора, в зал, заполненный спешившими туда и сюда военными — людьми, кимаррами, сергалами и лидонцами. Красно-белые драпировки свисали вдоль стен; герб Федерации, стилизованный белый орёл, раскинул крылья на стене напротив, над опоясывавшей зал галереей.

        Кое-кто обернулся в его сторону, пока телохранители из СБК вели его через зал; слишком бросался в глаза незнакомый чёрный мундир, фуражка непривычного фасона и наплечник — львиная голова в обрамлении крыльев, распахнувшая пасть, безмолвным рыком бросая вызов миру; яркий свет люстр под потолком заставил её вспыхнуть, вновь засиять золотым огнём, как было прежде.

         Прежде . Губы Фальке сжались в тонкую линию. Прежде  Марция ни с кем не воевала. Третья Республика почивала на лаврах своих славных, воинственных предков — кондотьеров Первой Республики, воевавших с Акадией за торговые преференции в Промежутке; космонавтов и полководцев Второй Республики, устрашавших военными походами половину Галактики; отчаянных героев, оказавшихся один на один с военными машинами Соломании в Великую войну. Фронт прошёл через Марцию, поглотив её, раздавив, растоптав, сокрушив; Вторая Республика погибла в пламени галактической войны с древним врагом — но она возродилась снова, сильнее, чем была когда-либо.