Стигмата

        И решила, что ей незачем больше воевать. Великая война закончилась, сменившись новой эпохой — эпохой мира и процветания под эгидой Галактического Совета, истинного наследника Старой Лиги; Галактического Совета, остановившего войну, победившего, наконец, древнего врага, остановившего соломанские полчища. Время войн и распрей, сотрясавших Галактику, закончилось вместе с этой победой. Новая, возрождённая Марция была самой сильной в зоне своих непосредственных интересов — в Промежутке. Никто не считал войной миротворческие операции и полицейские действия, которые Марции, скрепя сердце, пришлось возложить на себя, как одну из победительниц в Великой Галактической войне.

         Воевать было незачем . Фальке скрипнул зубами.

        Пока их не предали. Ирония — смертельная, гибельная ирония — была в том, что двести лет назад первой, кто протянул гибнущей Марции руку помощи, была Вавилония. Солдаты Великой войны шли в бой бок-о-бок с вавилонянами; уцелевшие дредноуты Второй Республики и первые вавилонские супердредноуты встречали соломанские корабли единым строем. Ещё были живы те, кто помнил эти дни. Предательство они переживали тяжелее всех.

        Вавилония спасла Марцию. Теперь Вавилония убивала её.

        И никто не мог — или не хотел — ей помешать.

        Жёлтые стены коридора окружали его; шаги гулко отдавались на зеркальном полу. Телохранители провели его к белой мраморной лестнице, поднимавшейся вверх; за высокими окнами лестничной клетки простирался вечножёлтый сад, перемежавшийся зелёными конусами маттерхорнских елей.

        Но чудо уже случилось, подумал Фальке, провожая взглядом верхушки елей. Небольшое, но чудо. Фон была жива. Федерация спасла её. Она выглядела и держалась по-другому, не так, как раньше — до Кафы, до начала войны, до её исчезновения, гибели… плена , поправил себя Фальке. Но это была она.

        И не было ни единого следа её существования. Посол Харасава немало удивилась, узнав о том, что Фон жива — но её поиск не обнаружил ни временного профиля в социальной сети Федерации, ни других уведомлений, ничего. Как будто никакой Фон никогда и не было в Федерации — а в Новом Двуре, на посадочной площадке, Фальке встречал призрак.

        Или Федерация скрывала её существование. И делала это очень успешно. Фальке мог понять такие меры предосторожности.

        Но он не мог понять, зачем Федерация спасла Фон. Едва ли её стали бы использовать как разменную фигуру в переговорах: вырвать её из когтей Вавилонии было слишком сложно, чтобы попросту разбрасываться ей потом. А значит, была другая причина.

        И Фальке не знал, какая.

        Агент-кимарра остановилась перед двухстворчатой дверью посередине коридора. Телохранители СБК расступились в стороны, перегородив коридор, сложив руки за спиной. Фальке не покидало чувство, что за ними следят и другие, невидимые, глаза — и в другой ситуации, в другом месте, в Марции, это чувство обнадёживало бы.

        Но не здесь.

        Он подошёл к двери и взялся за ручку.

- Войдите. - раздался голос, и Фальке толкнул дверь от себя, входя в кабинет министра обороны Федерации.

        Первым, что бросилось ему в глаза, был флаг. Красно-белое полотно было растянуто на противоположной стене кабинета; белый орёл с распахнутыми крыльями задирал голову вверх, одним чёрным глазом пристально глядя на вошедшего. Вымершее когда-то давно земное животное, превратившееся в символ здесь, вдали от летописной Земли – так же, как и марцианский лев, рычащий со знамени. Они оба — орёл и лев — олицетворяли силу, храбрость, статность и благородство: всё то, что так ценила Старая Лига — и продолжала почитать Галактика, заселённая её потомками.

        Как жаль, подумал Фальке, что мы лишились всего этого. Мы храбры — но мы слабы; мы мним себя благородными — но сами не оставили от своей стати камня на камне.

        И теперь мы должны искать силы у других.

- Госпожа министр. - произнёс он.

- Господин адмирал. - кивнула адмирал Миниато, поднимаясь из-за стола. Она подошла к Фальке и крепко пожала его руку; он ответил тем же. - Рада приветствовать вас. Прошу, проходите. - она отпустила его руку и жестом указала на кресла, стоявшие посередине кабинета. - Присаживайтесь, прошу вас. Надеюсь, ваш перелёт обошёлся удачно?

- Вполне. - кивнул Фальке, подходя ближе к одному из кресел. Он опустился вниз, подбирая полы кителя; кожа, покрывавшая кресло, скрипнула. Золотой наплечник звякнул. Миниато села напротив, изучающе разглядывая его. - Благодарю вас, что согласились уделить мне время, госпожа министр.

- О, не стоит. - покачала головой Миниато. - Даже если бы не наши переговоры, я всё равно хотела бы встретиться с вами, господин адмирал. С командующим вооружённых сил страны, воюющей с Вавилонией.

        Фальке не ответил. Он снял фуражку, положив её на низкий столик перед собой, и посмотрел в окно — над плечом Миниато, мимо фотокартины в массивной золочёной раме на стене. Окно выходило на фасад Министерства, на вечножёлтые верхушки деревьев вдоль Кадетской аллеи, на прямые крыши напротив и на небо, до горизонта затянутое чёрными грозовыми тучами.