Стихея

Дверь распахнулась, прерывая их крики. В проеме показалась Дейзи и загородила собой яркий свет из коридора.

– Я не вынесу, если этой ночью будет еще два трупа, – пробурчала она. Из них она выглядела лучше всех, хотя ночное бдение и на ней не сказалось лучшим образом. – Вы орете так, что сюда скоро заявятся чуваки из Общества.

– Она хочет вскрыть шкатулку! – возмутился Эллиот.

– Так пусть сделает это.

Спокойный ответ Дейзи поверг его в шок, и он умолк.

– Это ее жизнь, Эллиот. Ее суть. Она была рождена Стихеей. И если какая-то «левая» ведьма заявляет, что Мари сойдет с ума из-за воспоминаний, это еще не значит, что она права.

– Это не какая-то ведьма, а Несса, – мягко поправила Мари, – верховная.

Но слова Дейзи породили новые сомнения.

– А если права? – Страх искорежил голос Эллиота.

– Надо рискнуть. – Дейзи взяла его за руку и задержала взгляд на Мари: – Удачи, – одними губами прошептала она и вывела Эллиота из спальни.

Мари осталась одна и вытащила из тумбочки проклятую шкатулку. Пусть потеряет разум, – это самое малое, чем она может расплатиться за смерть Айви.

Мари провела пальцами по крышке и зашептала:

– Обещание, клятва – ничто!
Слово ведьмы страшнее всего.
Обратно его не возьмешь,
И с губ своих не сотрешь.

Вот оно, как сердце дрожит,

Тины потомков от зла защитит!

Мари вскрыла шкатулку. И увидела там локон. Одинокий белокурый локон, перевязанный красной лентой. Когда Мари коснулась его, голова закружилась, и перед глазами стали вспыхивать воспоминания.

– Люциус, Люциус… Ах ты, пес, ах ты, негодник! – В женском голосе слышался смех. – Украл мой локон!

– А как ты хотела? Это мой трофей. Плата за то, что ты зовешь меня по имени.

– Милорд? Так лучше?

– Нет, Мелисса, зови меня Люциусом.

Одно за другим, прошлое вспышками жалило мозг. Мелисса, Цирцея, Аэндорская волшебница и еще множество других имен и жизней рекой влились в сознание Мари. Шкатулка выпала из ослабевших пальцев.

– Ты так сильно ее любишь?

Дейзи сидела на подоконнике, покачивая ногами, и следила за братом. Тот метался по крохотному коридору. Эллиот делал три широких шага вправо до лестницы, затем четыре – до окна. Каждый раз задерживался возле двери Мари, прижимался к полотну ухом и затихал. На вопрос он ответил угрюмым взглядом.

– Она ведь ведьма, а ты – пес, – на всякий случай напомнила Дейзи.

– Ты тоже ведьма, но это не мешает мне любить тебя, – огрызнулся Эллиот, когда в очередной раз ничего не услышал.

– Еще лет сто назад я должна была бы уйти из семьи и примкнуть к шабашу. Ну, а тебе бы снесли голову за то, что ты влюбился и покрывал ведьму.

– Если ты думаешь, что развлекаешь меня такими разговорами, то ошибаешься, – фыркнул Эллиот. – Я захожу!

– Постой! – Дейзи соскочила с подоконника. – Вдруг еще рано?

– Уже поздно. – Он распахнул двери и тут же скрылся в комнате. – Мари! – услышала Дейзи его возглас.

Когда она осторожно заглянула внутрь, то увидела, как Эллиот поднял Мари и уложил на кровать. В ее руке был зажат локон. Потерявшая силу шкатулка валялась на полу.

– Мари, пожалуйста, очнись! – Эллиот тряс ее за плечи, делал искусственное дыхание, растерянно щупал пульс на запястье.

– Она дышит, – заметила Дейзи и включила свет. – Хоть и бледная.

– Зря мы ей позволили, – застонал Эллиот и лбом прислонился к руке Мари. – Стоило слушать более опытных ведьм, а не двух малолетних девчонок! – Он почти рычал от злости. Эллиот пальцами впился в покрывало, словно хотел разорвать.

– Нет никого опытнее Стихеи, – прошелестел тихий голос, и Мари открыла глаза.

Эллиот тут же вскинул голову, и Мари с необъяснимой нежностью коснулась его лица. Из ее пальцев выпал локон, который тут же обратился в прах.

– Мари, ты не слетела с кукушек? – Дейзи прислонилась к дверному косяку и скрестила руки на груди. Сердце колотилось, намекая, что они могли ошибиться.

Мари медленно села на кровати и снова посмотрела на Эллиота. Тот, чтобы не глядеть ей в глаза, наклонил голову и прижался губами к ее пальцам.

Мари хмыкнула:

– Я всегда выбирала самых неподходящих мужчин для любви. Саул, Одиссей… А Ноэль! – Мари вздохнула. – Теперь Охотничий Пес. Радует, что времена больше не такие темные, Эллиот. Но тебе следует быть осторожным. «Sang et flamme» славятся своей мстительностью. – Она перевела взгляд на Дейзи. – И нет, я не сошла с ума. Наоборот, я наконец-то стала собой.

– А… то есть ты все вспомнила? – Дейзи нахмурилась. Мари выглядела слишком умиротворенной. – Тебя сжег Берггольц?

– Люциус? – Мари вскинула брови. – Нет, он был моим другом. – В ее голосе прозвучала грусть.

Эллиот наконец встал и глянул на Мари сверху-вниз:

– Ты должна нам все рассказать. Особенно меня интересуют твои отношения с Уильямом.