Стихея

– И когда ты собирался мне об этом сказать? – закричала она на Эллиота, который застыл в дверях склепа.

– Говорю сейчас. – Он пожал плечами. – Я больше не боюсь тебя, Элизабет. Две смерти за два месяца… Ты потеряла контроль, поэтому я могу уйти из общества без твоего согласия. В Вэйланде что-то происходит. Не знаю, что именно, но уверен, ты в курсе.

– Ты… – Она стиснула зубы, когда Эллиот вышел под дождь и поравнялся с ней.

– Я вошел в «Кровь и пламя», чтобы найти свое место. Отпрыск ведьмы, созданный для ловли ведьм. Как иронично, не правда ли? Так вот, я нашел себя. И ты мне больше не нужна.

Его слова еще долго звенели в ушах, пока Элизабет стояла под дождем и вдыхала сырой запах земли. Не осталось никого, кому бы урожденная Берггольц была нужна.

Бег после ноябрьского дождя насыщал кровь Мари кислородом. Она старалась отключиться от мыслей и сосредоточиться только на механических движениях. Но в голову лезли стихи, а следом за ними и воспоминания. Они, как ядовитые стрелы, попадали точно в цель и отравляли разум единственной мыслью: Мари доверилась Айви.

Умная ведьма не верит друзьям,
Она, как маяк, светит вдаль одиноко.
Умная ведьма не верит врагам,
Ведь у доверия – краткие сроки.

Сама по себе: ни волчица, ни кошка,
Дикарка – боится людей и любви.
В чувствах, не дай Бог, своих захлебнешься,
Утонешь, и все. Своих не гневи.

Ошибки доверия стоят полжизни,
Чужим никогда ведь нельзя доверять.
Подумаешь: «Ладно, уж мне-то все можно»,
Однако на деле лишь смерть призывать.

Айви не сразу поверила. Да и как можно поверить в такое? Мари пришлось проколоть себе палец и показать кровь. Хотя прошло уже несколько дней, перед глазами до сих пор стояло лицо Айви, ее глаза, которые за мгновение сменили цвет с сочно-зеленого на цвет пожухлой травы.

– Ведьма? В Вэйланде?

– Я не виновата в смерти Джорджи, поверь мне… – прошептала Мари. Ее била дрожь. – Это все души ведьм, погибшие во времена инквизиции. Они преследуют меня, и я не знаю, как с ними бороться. Мне нужна помощь…

Айви снова замолчала, долго переваривала, и казалось, Мари слышит, как кипят мысли в голове подруги.

– Ну, ок. Моя мама верит в эльфов. Почему бы и нет? – словно убеждая саму себя, проговорила Айви. – Мне всегда было легче считать, что ведьмы – пережиток прошлого, но в Вэйланде прошлое и настоящее неразрывны. Теперь я это понимаю.

– Айви, здесь реально творится чертовщина. Но я не могу бороться одна со всем городом. Ты – моя единственная подруга. Больше никто не знает.

«Кроме Эллиота. Но об этом лучше промолчать. Информацию про Охотничьих Псов Айви точно не осознает».

– Ок, – снова коротко отозвалась она. – Тогда ты должна рассказать мне про себя все. И мы подумаем… подумаем, что можно с этим сделать.

Похороны Джорджи прошли помпезно на весь город, из-за траура отменили занятия на несколько дней, и Мари с Айви провели их в библиотеке, роясь в архивах. Но ничего, ни единого намека на то, кто такая Стихея, они не нашли. Все вело к тому, чтобы согласиться на предложение Тины и дать клятву защищать Эллиота и Дейзи. В той шкатулке явно хранились воспоминания Мари. Но клятва ведьмы – это серьезно. Мари не знала, способна ли она защитить их, если не может защитить себя.

– Дьявол!

Нога подвернулась на скользкой листве, и Мари шлепнулась на влажную траву. Однако вместо того, чтобы подняться, она растянулась на холодном газоне, уставившись через кривые ветви деревьев на сумрачное небо. Холод просачивался сквозь толстовку с пессимистичной надписью «Живи, пока не умрешь». Айви подарила ее на бал первокурсника, радостно объявив, что эта надпись очень точно описывает тяжелый взгляд Мари. Что ж, это правда. Надо жить, пока не умрешь, чтобы потом…

Мари нахмурилась. Тина упоминала что-то про ее прошлую жизнь. Неужели она уже жила на этом свете? Фотография девушки из девятнадцатого века на фоне психбольницы только укрепляла сомнения Мари. Ох, мама, что бы ты сказала, будь ты рядом?

– Я все понимаю, сегодня солнце, даже почти тепло, но… ноябрь! – Над Мари раздался звонкий голос, который она узнала бы из тысячи.

Дейзи склонилась над ней и помахала рукой. Она стянула лиловые волосы в высокий хвост на макушке и вырядилась в черную шубку из искусственного меха, косящего под норку.

Мари неохотно встала и отряхнулась:

– Серьезно? Шуба?

Зато мне тепло, в отличие от некоторых. У тебя даже губы синие. Кстати, – Дейзи выудила из недр шубы смартфон, и ее пальцы забегали по экрану, – написала брату эсэмэску. Он тебя ищет в замке. В век технологий выяснилось, что у него нет твоего номера телефона.