Стихея

– Если ты думаешь, что я жажду с ним встретится, то нет. – Мари развернулась, чтобы продолжить пробежку, но Дейзи схватила ее за плечо.

– Э-э-э, нет, он уже мчится сюда, поэтому ты его выслушаешь.

Да что вам от меня нужно?! – Мари выдернула руку и впилась в Дейзи взглядом. – Сначала Тина просит вас защитить, потом Эллиот оказывается Охотничьим Псом, а ты – непосвященной ведьмой, мимикрирующей под Огненную деву. Все твердят про какую-то Стихею, а я понятия не имею, где искать ответы! – Поток слов лился, и Мари сама не ожидала, что выплеснет свои страхи на Дейзи.

Но судя по тому, что она застыла статуей, наподобие тех, что украшали стены в актовом зале, слова ударили в самое больное место.

– Я не ведьма… С чего ты решила? – прошептала Дейзи, при этом испуганно озираясь.

Но среди голых, расставшихся с листвой деревьев они были одни. Лучи солнца были столь далеки, что совсем не грели, к тому же после «самоубийства» одной из самых ярких студенток Вэйланда ни у кого не осталось настроения выбираться из комнат.

Мари прищурилась и схватила ее за кисть:

– Тогда покажи, какого цвета твоя кровь?

– Т-ты… ты больная! – Дейзи пыталась вырваться, но пальцы Мари крепко сжимали ее запястье.

– Посмотри мне в глаза, Дейзи.

Та повиновалась. С минуту они буравили друг друга взглядом, а потом Мари улыбнулась:

– Ты даже не понимаешь, насколько тебе повезло. Ты рождена ведьмой. Но должна принять себя, иначе всю жизнь будешь несчастной.

– Откуда ты знаешь? – еще тише пролепетала Дейзи. В зеленых глазах, словно украденных у брата, стояли слезы. – Эллиот сказал?

– Ведьма всегда узнает ведьму.

– Мари!

Они издалека увидели бегущего к ним Эллиота. Кожаная куртка, отороченная мехом, нараспашку, лицо раскраснелось, и, судя по встревоженному взгляду, который парень направил на их сцепленные руки, он догадался, что разговор свернул не туда.

Мари отпустила Дейзи, и та поспешно прижалась к брату, растеряв браваду.

– Что у вас тут произошло? – Эллиот пытался взглядом прожечь сестру, но вряд ли он умел читать мысли.

Поговорили по душам, но ты ведь не для этого искал меня? Дай угадаю: ты, наверное, хотел спросить, не причастна ли я к смерти Джорджи? – Мари уже не контролировала себя. Ей хотелось стереть участливое выражение с лица Эллиота. Хватит притворства, с нее довольно.

– Обижаешь. Я всего лишь хотел узнать, как ты себя чувствуешь? – Он честно пытался выдержать ее взгляд, но все же отвел глаза. Зато взгляд сестры его не смущал. Вот что значит родная кровь.

Сердце защемило. Этот глупец вел двойную игру, признавался в любви, помогал, а сам… боялся ее. Мари чувствовала себя змеей, потому что она вызывала у людей омерзение и страх. Но правда в том, что это ей надо было бояться, ведь она была одна. А их много.

– Она сказала что-то про бабушку Тину, – пискнула Дейзи.

Эллиот удивленно вскинул брови.

Я причастна. – Мари уронила короткую фразу. – Я причастна, Эллиот. Что ты теперь скажешь на это?

– Ты лжешь…

– Ее отравили ядом, который приготовила я. Как тебе такая правда?

– Эллиот, она – ведьма… – добавила Дейзи, но он не услышал сестру.

Сейчас Эллиот напряженно вглядывался в Мари, избегая прямо посмотреть в глаза. Искал, рыскал по ее телу в поисках… чего? Оправданий?

– Оставь меня в покое, Эллиот, – уже не скрывая усталости, произнесла Мари и накинула на голову капюшон толстовки. – Ведьма и Пес никогда не будут друзьями. А ведьма, которая отрицает свою суть, даже хуже Пса. – Она остановилась возле Дейзи. – Но если ты вдруг передумаешь, я буду тебя ждать.

Она пошла прочь, ссутулившись, словно пыталась раствориться в воздухе, который напитался ноябрьской сыростью. Если Мари согласится на сделку с Тиной, то свяжет себя по рукам и ногам. Эллиот предаст ее, потому что он Охотничий Пес, а она ничего не сможет ему ответить.

– Ты тоже жертва предрассудков, Мари, – услышала она вслед тихий голос Эллиота. – Даже больше, чем я.

Мари на секунду остановилась, а затем ускорила шаг. Легко рассуждать, если находишься в безопасности. Хотя… В Вэйланде сейчас никто не был в безопасности. Даже сама Элизабет Кэрролл.

По пути в замок Мари застал мелкий дождь, поэтому едва она зашла в комнату, как стянула толстовку и бросила на стул. Замерла возле окна, тщетно высматривая в парке лиловые волосы и задорный ежик Эллиота. Но вряд ли они остались мокнуть на улице. Мари коснулась губ, в груди щемило. Почему ей казалось, что она совершает ошибку?

– Надо рассказать Монике.

Айви буквально ввалилась в комнату, а ее фраза разрядом ударила Мари между лопаток. Она дернулась и обернулась к Айви. Та с полотенцем на голове, явно после душа, выглядела весьма довольной жизнью. Соседство с ведьмой уже не пугало Айви. Человек ко всему привыкает, даже к жизни с дикой кошкой.

– Мы уже обсуждали это. – Мари пальцами стала расчесывать влажные волосы, но они путались и цеплялись друг за друга. – Достаточно того, что нас кто-то подслушал в тот раз. Может, это и была Моника. Я не могу так рисковать.