Стихея

– Ты ничего не вспомнила? – с надрывом прошептал он и смял письмо.

Ветхая бумага с легкостью порвалась, но его это уже не волновало.

– Что именно я должна вспомнить? Может, хватит говорить загадками?

– Если бы я мог объяснить… – Каждое слово Уильям произносил с горечью.

– Так попытайся.

Думаешь, не пытался? – Уильям еще сильнее скомкал письмо и потряс им в воздухе. Печаль, которая пропитала воздух, вдруг загорелась яростным огнем. – Я испробовал все. Молчал, говорил правду, рассказывал часть, пытался держаться в стороне… Но финал один! – Он снова разгладил письмо. – Ты погибаешь. Чтобы я ни делал, не мог спасти тебя. Однако в одном я уверен: чем дольше ты не знаешь правды, тем дольше проживешь. Но сейчас все иначе… – Он судорожно вздохнул. – История замкнулась. Мы с тобой вновь в Вэйланде. Здесь наша история началась, здесь и закончится.

Во время его пламенной речи Мари молчала, пытаясь прочитать между фраз. Синие глаза Уильяма прожигали, и ей хотелось раствориться в них. Сгореть дотла и никогда не возрождаться вновь. Невидимая сила толкнула их друг к другу. Поцелуи жадные, голодные, ненасытные… Дыхание сбивчивое, в ритм безумному сердцебиению. Горячие пальцы Уильяма скользили по ее рукам, путались в свитере, касались нежной кожи живота, едва не оставляя ожоги.

Их поцелуй отличался от поцелуя с Эллиотом. Мари не соображала, что делает. Будто ее подменили. Будто это не она целуется с Уильямом, а кто-то другой.

Кто из них оттолкнул другого, Мари не поняла. Или Уильям, или она. Или огненная страсть, что бросила друг к другу, сама и развела в разные стороны. Оба не могли отдышаться. Горели губы, лицо, веки от невыплаканных слез. Горело в груди от ужасного чувства, что все неправильно. Мари потеряла голову. Ведьмы всегда контролируют свои чувства. Но не в этот раз. Сейчас нечто древнее и злое управляло ими, и Мари не понимала, любовь это или ненависть.

– Значит, он…

Она обернулась на сдерживаемый смешок, в котором сквозила боль. Эллиот стоял совсем рядом, и теперь Мари догадалась, кто за ней следил.

А вы, профессор Чейз, оказались не так просты. Взгляд Эллиота упал на воротник рубашки Уильяма: – Кто вы? Явно не Охотничий Пес. У вас есть кольцо, значит, очередной член «Sang et flamme», влюбленный в ведьму.

Уильям впился взглядом в Мари, та в него.

– Ты – ведьма?

– Ты состоишь в обществе? произнесли они одновременно.

Мари не дождалась ответа и рывком вытащила цепь, на которой болтался старинный перстень с выгравированным языком пламени. И тут же отшатнулась как ужаленная. Она ведь видела кольцо раньше, но не придала ему значения.

Я уже давно не состою в обществе. – Уильям горестно усмехнулся и спрятал перстень. – Уже много веков.

Тогда кто ты, черт возьми? – Эллиот шагнул вперед, стараясь загородить Мари, но она не стала прятаться.

Они продолжали с Уильямом сверлить друг друга глазами, словно надеялись разглядеть правду. Вот только правда, как колючая лиана, обвилась вокруг легких, мешая дышать.

– Ты можешь выдержать взгляд ведьмы? – тихо спросила Мари.

Уильям усмехнулся:

За столько лет я выработал иммунитет. А я был прав… История закольцевалась. Ты снова родилась ведьмой.

– Может, хватит нести чушь! – вскипел Эллиот.

– Прекрати! – осадила его Мари. – Тебе лучше не вмешиваться.

Значит, ты выбрала его? – Эллиот схватил ее за плечи и честно попытался выдержать взгляд, но почти сразу отвел глаза. Легкая бледность припудрила гневный румянец.

– Ты не можешь идти против природы, Эллиот, – уже мягче произнесла Мари и порывисто прикоснулась ладонью к его щеке. – Пес и ведьма – это из разряда сказок. У нас нет будущего.

– Кого именно ты пытаешься в этом убедить? – В зеленых глазах Эллиота разлилась печаль, и он отстранился от Мари.

Гордый, красивый и такой далекий.

– Мы уже говорили с тобой про предрассудки, Мари. Ты не сможешь бороться с ними, если сама утонула в этом болоте. Не сможешь…

Эллиот развернулся и ушел. Мари неотрывно смотрела ему вслед, глуша в себе желание побежать следом и спрятаться в его объятиях.

Все сумятица вылилась в стихах:

– Такая больная, глупая, безымянная…
Кажется, Любовь ее звали, не так ли?
В ошибках потерялась я, окаянная,
Наверное, мы – актеры чьего-то спектакля…

– Впервые в наши отношения столь явно влезает третий. – Тихий голос Уильяма заставил Мари обернуться к нему. – Что ж, у каждого проклятья есть срок. Видимо, наше тоже подходит к концу. – И он улыбнулся. Искренне, как мальчишка, радующийся солнцу.

– Нет, Уильям. Ты многого не договариваешь, но я знаю – на мне нет проклятья. – Мари вскинула подбородок. Сердце больше не билось как сумасшедшее. Скорее скулило, как щенок, и тянуло Мари прочь. – Ведьмы в этом не ошибаются.

Но последние слова Уильяма упали на дно пустого колодца и разлетелись звонким эхом, вызвав в душе Мари новую волну смуты.

– Даже если ты сама его наложила?