Стихея

Мари хмуро уставилась на текст. Затем перечитала еще раз, перевернула верх ногами, посветила фонариком на заднюю сторону перевода, затем на само письмо, стараясь отыскать тайные символы. Но все тщетно. Письмо было датировано одна тысяча семьсот девяносто пятым годом, и вообще удивительно, что сохранилось в таком отличном состоянии. Видимо, в семье Уильяма оно считалось реликвией. Вот только, судя по адресу, оно было отправлено из Валахии, города Бухарест в Лондон.

В интернете Мари выяснила, что сейчас Валахия входит в состав Румынии. Неужели у Уильяма румынские корни?

– «Как и у тебя немецкие…», прошипел в голове змеиный голос.

Мари засунула письмо в тумбочку и уставилась на зашторенное окно, за которым разливался лунный свет. Что именно она должна была вспомнить? На что надеялся Уильям?

Мимо окна черная тень спикировала вниз. Следом еще одна и еще… Глухие, далекие удары падения слышались даже в комнате. Айви не проснулась и только перевернулась на другой бок, подмяв под себя одеяло.

Босиком, в одной длинной толстовке до середины бедра, которую Мари использовала вместо ночной рубашки, она выскользнула в коридор и побежала в холл. Там она распахнула двери на балкон и вышла навстречу промозглому ветру, который рвал верхушки деревьев. Он просочился под одежду ледяной струей, но Мари даже не вздрогнула. Она завороженно смотрела, как с мглистого неба на землю падают мертвые вороны. Новое полнолуние ознаменовалась страшным посланием от ведьм.

Мари подошла к краю балкона и вцепилась в каменные перила. Весь внутренний двор замка был усеян птичьими трупами. Черный «дождь», наконец, прекратился.

– Дьявол вас забери… – прошептала Мари.

На толстую ветвь дуба уселся черный ворон размером с крупную собаку, или же это темнота увеличивала все, до чего дотягивались ее щупальца.

Ворон был живой, в отличие от собратьев, и в его глазах отражалась полная луна. Мари смотрела на него, понимая, что замерзает не только снаружи, но и внутри. Ее легкие, печень, почки и сердце покрывались коркой льда, и каждый вздох напоминал борьбу за жизнь. Так, словно она дышала под водой.

Ворон разинул клюв, и до Мари донеслись слова. Глухой хриплый голос, песнь ведьм на шабаше:

– Блуждаешь ты в потемках,
Но чья же в том вина?
Тебе не знать покоя,
Навеки ты одна.

В младенчестве лишили
Тебя твоей судьбы.
Ты в памяти отгадки
Ищи. Не жди беды.

Когда узнаешь правду,
Потонешь в ярости.
И лишь найдя усладу,
Уступишь слабости.
И слово для проклятья
Последнее лови.
Ты «месть» лелей,
Но помни: на помощь не зови.

Мари слушала и не дышала. И словно время застыло, и только холод жил внутри.

Ворон умолк, его глаза потухли, и он камнем повалился вниз. Присоединился к своим собратьям. В тот же миг чья-то горячая рука обхватила Мари за талию и потащила в замок. Балконные двери захлопнулись, отрезая тьму.

– Совсем поехала?! – Эллиот рывком развернул Мари к себе. В холле светили лишь настенные бра, но жалкого освещения хватило разглядеть ярость, которая исказила черты парня. Ночью одна, на морозе! А вокруг… эти дохлые птицы! – Он махнул рукой в сторону балкона.

– Уже не одна, – устало ответила Мари. – Ты за мной следил?

– Не совсем. Видимо, чутье подсказало… что ты решила замерзнуть насмерть!

Внутри нее оттаивал лед. И вместе с ним словно исчезли оковы, которые сдерживали. Пусть ненадолго, пусть только пока длится полнолуние, но Мари свободна. Ее больше не разрывали противоречивые чувства, мысли не тянулись тонкой цепочкой к Уильяму. Она не хотела думать о словах мертвого ворона. Не хотела искать ответы. Мари хотела лишь быть здесь. С Эллиотом.

Она встала на носочки и скользнула руками вверх по его груди. Под тонкой тканью футболки ощущались напряженные мышцы.

– Ты что творишь? – Эллиот нахмурился. С растрепанными волосами он выглядел милым и беззащитным. Вовсе не тот дерзкий Охотничий Пес, всегда уверенный в себе. – Вроде спиртным не несет. На тебе чары?

– Я бы сказала иначе, – выдохнула ему прямо в губы Мари, – на мне впервые нет чар…

Она поцеловала его как ведьма. Агрессивно, жадно, неистово. Эллиот не растерялся и ловко подхватил поцелуй, распаляя страсть. Горячие пальцы скользнули под ее толстовку, пробежались по холодной коже бедра, еще выше и замерли на выступающих ребрах, впервые не решаясь двинуться дальше. Ритм сердца Мари участился, но он все равно не поспевал за тем, как билось сердце Эллиота. Ведьма никогда не теряет контроль, она всегда спокойна… Но Мари не хотела быть спокойной.