Стихи. 1964–1984

Есть пешехода с тенью состязанье –
то за спиной она, то вырвется вперед.
Петляющей дороги поворот
и теплой пыли осязанье.

Так теплится любовь между двоих:

один – лишь тень, лишь тень у ног другого.
Смешался с пылью полдня полевого,
в траве пылающей затих.

Но медленно к закату наклонится

полурасплавленное солнце у виска.
Как темная прохладная река,
тень, удлиняясь, шевелится.

Она течет за дальние холмы,

коснувшись горизонта легким краем.
И мы уже друг друга не узнаем,
неразделимы с наступленьем тьмы.

Май 1971

«И никогда отраженью не слиться с лицом!..»

И никогда отраженью не слиться с лицом!
И никогда не прорвать эту пленку нервической ткани!
Шапку об землю! И к зеркалу задом! И дело с концом.
Все мы товарищи здесь, потому что к земле вертикальны.

Кружкой меня обнесут круговой, или тост

вспыхнет Кавказом, осыплется звездами в море,
но никогда не коснуться гортанного слова, ни звезд,
не дотянуться рукой до кавказских предгорий!

К Белому разве Андрею, когда помирал

в кривоколенных своих переулках Арбата,
горный придвинулся кряж, возле губ разверзся Дарьял,
дрогнул под пальцами глетчер двойной Арарата…

Осень 1969

«О, как печаль себялюбива!..»

О, как печаль себялюбива!
Все с зеркальцем не расстается –
вот-вот сама с собой сольется,
вот-вот рассеется – и солнце изовьется
в лице колеблемом залива.

О, как пустынными глазами,

подернутыми тенью влаги,
она глядит в себя – и замер
в ней мир возлюбленный с людьми и голосами.
Деревья, музыка и флаги!

В печали праздничной, в печали,

трепещущей и многоцветной,
вся наша прожитая тщетно
воскреснет жизнь!

Октябрь 1971

И правда…

А мы вчерашние земли…

наши дни на земле тень.

Книга Иова

И правда, мы вчерашние Земли!
Тысячелетнею свирелью
переливаются и весны, что пришли,
и солнц худые новоселья.

И правда, наши дни поселены

в домах теней и привидений,
где солнца прожитые глянцево-черны
на тараканьих спинах воскресений.

И видно, правда, храмом паука

поименовано жилище,
где опыт и наука – горсть песка,
летящая в котел с кипящей пищей!

Но паутина смерти так тонка,

о, как тонка и серебриста,
как пар над жертвою, как перья-облака,
как белый плащ евангелиста!

Клубится и летит, и вьется за спиной,

и, разворачиваясь свитком,
о прошлой жизни плачет, об одной,
с ее убогим преизбытком.

Март – апрель 1972

Ангел зимы

Ангел зимы