Стихи. 1964–1984

Во дни поминовения минут,
в себя вместивших жизнь десятилетий,
не я шепчу: вернитесь! Это ветер
сухими письмами шуршит, которых не прочтут,
чужими жизнями, которым не ответим…
О, если бы земля прияла их под спуд
и успокоила – мы знали бы: не встретим
безмолвных лиц и голосов безлицых
во книгах-кладбищах, во дневниках-гробницах.

Во дни, когда во мне заговорят

ушедшие – но глухо и незряче,
не я отвечу им. Лишь ветер, ветер плачет,
да в горлах жестяных грохочут и хрипят
комки застывших слез – но в таяньи горячих…
Во дни, когда тепло войдет в меня, как яд, –
тепло дыханья всех, чей голос был утрачен,
чей опыт пережит, чей беглый высох почерк, –
в такие дни, в такие дни и ночи

я только память их, могильный камень, сад.

Осень 1971

Смерть поэта

Всей-то жизни, что сотня страниц!
Столько лет здесь уснуло вповалку
подле строчек. А крикнешь: очнись! –
глянет мутно спросонок и жалко.

Даже нет, не лицо. Пустота,

сохранившая форму затылка…
Чуть примята подушка, припухли уста,
знать, и сон-то сошел на нее неспроста,
раз не прожита жизнь – но дрожит на запястьи в прожилках.

Эй, очнись, моя милая! Рук

светлый дождь пробежал по страницам…
Кто нас перелистает – и вдруг суете удивится
всей-то жизни, что чудом смогла уместиться
в госпитальной постели, в шершавой душе очевидца,
где со смыслом сцепляется звук.

Где на цыпочках ночью во двор

из последней выносят палаты
две рябых санитарки, две белых и смятых,
эту жизнь, ускользнувшую тайно, как вор.
Вот не гонится только никто, не вопит о пропаже,
лишь больничные теплятся запахи тел, и белья, и параши,
лишь невидимый слышится хор.

Лето 1971

Путем обыденным

Когда умрешь – и хлынут за тобой
все волны медные приспущенного мира,
бессильный медленный прибой,
что дребезжит в автобусах гурьбой
венков и стекол. Холодно и сыро.
Нас вывезут по Выборгской на Охту –
по набережной мимо штабелей,
где волны медные, от сырости намокнув,
на мелких распадаются людей.
Где Смольного собора пятерчатка
в глотке воды стоит невпроворот,
где разум покачнется и замрет
от холода и невской влаги сладкой.

1968

«Когда подумаешь, какие предстоят…»