Реставрировать церкви не надо —пусть стоят как свидетели дней,как вместилища тары и смрадав наготе и в разрухе своей.Пусть ветшают…Недаром с векамив средиземноморской сторонебелый мрамор — античные камни —что ни век возрастает в цене.Штукатурка. Покраска. Побелка.Подмалевка ободранных стен.Совершилась житейская сделкамежду взглядами разных систем.Для чего? Чтоб заезжим туристамне смущал любознательный взорв стольном граде иль во поле чистомобезглавленный темный собор?Все равно на просторах раздольныхни единый из них не поймет,что за песню в пустых колокольняхрусский ветер угрюмо поет!
1975
" Что ни делай — а жертве насилья "
Что ни делай — а жертве насильяникогда не забыть о беде,не расправить помятые крылья,не предаться беспечной судьбе.Что за дело умам любопытным?Но уже шепоток за плечом,словно связана чем-то постыднымистязуемая с палачом.Мир твердит, что страдание свято,но в молчанье проходит онаи глядит на людей виновато,словно чем-нибудь заклеймена.
1975
ИЗ ВРЕМЕН ОККУПАЦИИ
Дойчкомендант — бюрократ и фашиствызвал к себе бургомистра-иуду:— Слушайте нас, господин бургомистр!Надо сказать православному люду:мы за религию! Чтоб не прослытьгуннами, варварами, чужаками,я предлагаю — давайте открытьцеркви, закрытые большевиками! —…Город стоял на горе, на виду.Сорок церквей отводились под склады.В том роковом сорок первом годутолько в одной загорались лампады…— Я разрешаю губернский собор!Немцы слова не бросают на ветер! —Был бургомистр проходимец и вор,но не дурак, потому и ответил:— Герр комендант, поотвыкнул народот православья.Советскую школулюди прошли.Нам бы малый приход —церковь Апостолов или Николу… —Храм застеклили, лампады зажгли,произнесли благодарное слово…Кончилась служба, и в город вошлис грохотом танки комкора Попова.Герр комендант с бургомистром вдвоемна перекладине рядом повисли…Город дымился, сожженный огнем,трубы тянулись в морозные выси.…………………………………………………….Но с той поры, как печальный курьезили как память военной эпохи,в нем — два прибежища пенья и слез,где обитают надежды и вздохи.