Стихи

Перо моё, пиши, пиши,
Скрипи, скрипи в глухой тиши.
Ты, ветер осени, суши
Соль слёз моих — дыши, дыши.
Перо моё, скрипи, скрипи,
Ты, сердце, силы все скрепи.
Скрепись, скрепись. Скрипи, скрипи,
Перо моё, мне вещь купи.
Весёлый час и мой придёт —
Уйду наверх, кромешный крот,
И золотой, о, злой я мот,
Отдам — и продавец возьмём.
Возьму и я ту вещь, возьму,
Прижму я к сердцу своему.
Тихонько, тихо спуск сожму
И обрету покой и тьму.

«Хочется верить, — заканчивает свой отзыв Н. Гумилев, — что Тихон Чурилин останется в литературе и применит своё живое ощущение слова, как материала, к менее узким и специальным темам».

Кто же такой Тихон Чурилин? Из скупых сведений Краткой литературной энциклопедии узнаём, что Тихон Васильевич Чурилин родился в 1885 году в городе Лебедяни Тамбовской губернии (ныне Липецкой области). Учился в Московском Коммерческом институте и Московском университете. Был актёром Камерного театра, участвовал в гражданской войне в Крыму. В 1916–1918 годах сблизился с футуристами, автор нескольких прозаических произведений. Умер в Москве в 1946 году.

Несколько эпизодов из жизни поэта встречаются в книге А. Саакянц, посвящённой творчеству Марины Цветаевой, назвавшей Чурилина «гениальным поэтом». Они познакомились в 1916 году, через год после выхода чурилинского сборника «Весна после смерти». Иллюстрировала книгу художница Наталья Гончарова, о которой Цветаева впервые услышала от Чурилина. Много лет спустя, уже за границей, она встретится с Гончаровой и посвятит ей один из лучших своих очерков, вспомнит в нём о Тихоне Чурилине.

«В первый раз я о Наталье Гончаровой — живой — услышала от Тихона Чурилина, поэта. Гениального поэта… Ему даны были лучшие стихи о войне, тогда мало распространённые и не оценённые. Не знают и сейчас…».

Скорее всего, Цветаева имела в виду стихи Чурилина 1914 года. Вот одно из них:

Смерть часового
У гауптвахты,
Гау, гау, гау, — увв… — ах ты… —
Собака воет глухо, как из шахты.
— Враг ты! Часовой молодой слушает вой.
Молодой —
Скоро ему домой.
К жене.
А по стене… а по стене… а по стене…
Ползёт, ползёт, как тень ползёт во сне,
— Враг.
Б-бабах.
— Выстрел — весёлый вылетел пламень.
Бах —
Ответ.
Глухой.
Ой —
Светы…
Гаснет, гаснет светлый мой пламень,
Сердце твёрдо, как камень.
Пламень мой… пламень…
Потух, темно.
Снег скрипит… коня провели — к мёртвым.
Ноо! но…

«Был Чурилин, — вспоминает Марина Цветаева, — родом из Лебедяни, и помещала я его в своём восприятии между лебедой и лебедями, в полной степи.

Гончарова иллюстрировала его книгу «Весна после смерти»…

Стихи Чурилина — очами Гончаровой.

Вижу эту книгу, изданную, кажется, в количестве всего двухсот экз. Книгу, написанную непосредственно после выхода из сумасшедшего дома, где Чурилин был два года. Весна после смерти. Был там стих, больше говорящий о бессмертии, чем тома и тома:

Быть может — умру,
Н а в е р н о воскресну!»

Когда Марина Цветаева встретилась с Тихоном Чурилиным, ему было чуть за тридцать, ей — двадцать четыре. Ссылаясь на сестру Марины — Анастасию Цветаеву, на текст, не вошедший в известное издание её «Воспоминаний», литературовед А. Саакянц воспроизводит в своей книге словесный портрет Тихона Чурилина, каким его увидели сёстры: «…черноволосый и не смуглый, нет — сожжённый. Его зеленоватые, в кольце тёмных воспалённых век, глаза казались черны, как ночь (а были зелёно-серые). Его рот улыбался и, прерывая улыбку, говорил из сердца лившиеся слова, будто он знал и Марину, и меня… целую уж жизнь, и голос его был глух… рассказывал колдовскими рассказами о своём детстве, отце-трактирщике, городе Лебедяни… и я писала в дневник: “Был Тихон Чурилин, и мы не знали, что есть Тихон Чурилин, — до марта 1916 года”».

Поэзия Чурилина оказала несомненное влияние на творчество Цветаевой, что видно по её стихам, написанным в том же, 1916 году, особенно по тем, которые прямо обращены к Чурилину: «Не сегодня — завтра растает снег…», «Ещё и ещё — песни…», «Не ветром ветреным…». Не только ломкой ритма, то есть формой, но и содержанием напоминают они чурилинские строки, в которых царствует ночь, воспевается смерть.

* * *