Стихи

Перечитываю Мандельштама,
А глаза отведу, не солгу
Вижу: черная мерзлая яма
С двумя зэками на снегу.

Кто такие? Да им поручили

Совершить тот нехитрый обряд.
Далеко ж ты улегся в могиле
От собратьев, несчастный собрат,

От огней и камней петроградских,

От Москвы, где не скучно отнюдь:
Можно с Блюмкиным было задраться,
Маяковскому сухо кивнуть.

Можно было... Да только на свете

Нет уже ни того, ни того.
Стала пуля, наперсница смерти,
Шуткой чуть ли не бытовой.

Можно было, с твоей-то сноровкой,

Переводы тачать и тачать.
И рукой, поначалу лишь робкой,
Их толкать, наводняя печать.
Черепной поработать коробкой
И возвышенных прав не качать.

Можно было и славить легонько,

Кто ж дознается, что там в груди?
Но поэзия - не велогонка,
Где одно лишь: держись и крути.

Ты не принял ведущий наш метод,

Впалой грудью рванулся на дот,
Не свихнулся со страху, как этот,
И не скурвился сдуру, как тот.

Заметался горящею тенью,

Но спокойно сработало зло.
И шепчу я в смятенном прозренье:
- Как же горько тебе повезло

На тоску, и на боль, и на силу,

На таежную тишину,
И, хоть страшно сказать, на Россию,
А еще повезло - на жену.

80-е

* * *

У старого восточного поэта
Я встретил непонятный нам призыв:
Тиранить, невзлюбить себя. И это
Сработало, до пят меня пронзив.

Нет у Христа подобного завета,

И не ищите. Тут видна рука
Раскосого и сильного аскета,
Что брюхо вспарывает в час рассвета
И собственные держит потроха.

Он сам с собой вчистую расквитался,

Когда, взойдя на этот эшафот,
Одной рукой за воздух он хватался,
Другою - за распоротый живот.

О харакири варварская сущность,

Гордыня, злоба, мужество и спесь.
Но с чем я против них, убогий, сунусь,
Нестрогий весь, перегоревший весь?

80-е

* * *

Я подтверждаю письменно и устно,
Что, полных шестьдесят отбыв годов,
Преставиться, отметиться, загнуться
Я не готов, покуда не готов.

Душа надсадно красотой задета,

В суглинке жизни вязнет коготок.
И мне, как пред экзаменом студенту
Еще б денек, а мне еще б годок.

Но ведомство по выдаче отсрочек

Чеканит якобинский свой ответ:
Ты, гражданин, не выдал вещих строчек,
Для пролонгации оснований нет.

Ступай же в ночь промозглым коридором,

Хоть до небытия и неохоч.
И омнопоном или промедолом
Попробуй кое-как себе помочь.

14 августа 1984