Стихи

«Мечтал я о тебе так часто, так давно…»

Мечтал я о тебе так часто, так давно,
    за много лет до нашей встречи,
когда сидел один, и кралась ночь в окно,
    и перемигивались свечи.

И книгу о любви, о дымке над Невой,
    о неге роз и море мглистом
я перелистывал, и чуял образ твой
    в стихе восторженном и чистом.

Дни юности моей, хмельные сны земли,
    мне в этот миг волшебно-звонкий
казались жалкими, как мошки, что ползли
    в янтарном блеске по клеенке.

Я звал тебя, я ждал. Шли годы. Я бродил
    по склонам жизни каменистым
и в горькие часы твой образ находил
    в стихе восторженном и чистом.

И ныне, наяву, ты, легкая, пришла,
    и вспоминаю суеверно,
как те глубокие созвучья-зеркала
    тебя предсказывали верно.

6. 7. 21.

«Как было бы легко, как песенно, как дружно…»

Как было бы легко, как песенно, как дружно
     мои моленья бы неслись,
когда бы мы в саду, во храме ночи южной
     с тобой нечаянно сошлись.

Свет лунный по кустам, как лоск на мокрых сливах,
     там серебрится средь полян.
Бестрепетны цветы. В аллеях молчаливых
     медвяный, бархатный туман.

И ветерок вдали рождается, и вскоре
     вздыхает жимолость во сне.
За кипарисами угадываешь море.
     Чу! Море молится луне.

Скользит оно, скользит, сокрытой страстью вея,
     и слышишь, и не слышишь ты,
и смутный мотылек, жужжа и розовея,
     считает смутные цветы.

9. 7. 21.

«От взгляда, лепета, улыбки…»

От взгляда, лепета, улыбки
в душе глубокой иногда
свет загорается незыбкий,
восходит крупная звезда.

И жить не стыдно и не больно;
мгновенье учишься ценить,
и слова одного довольно,
чтоб все земное объяснить.

Груневальд, 31. 7. 21.

«Позволь мечтать… Ты первое страданье…»

Позволь мечтать… Ты первое страданье
и счастие последнее мое.
Я чувствую движенье и дыханье
твоей души… Я чувствую ее,
как дальнее и трепетное пенье…
Позволь мечтать, о, чистая струна!
Позволь рыдать и верить в упоенье,
что жизнь, как ты, лишь музыки полна.

6. 8. 21.

«Мерцательные тикают пружинки…»

Мерцательные тикают пружинки,
и осыпаются календари.
Кружатся то стрекозы, то снежинки,
и от зари недолго до зари.

Но в темном переулке жизни милой,
как в городке на берегу морском,
есть некий гул; он дышит смутной силой,
он ширится; он с детства мне знаком.

И ночью перезвоном волн, да кликом
струн, дальних струн, неисчислимых струн
взволнован мрак, и в трепете великом
встаю на зов, доверчив, светел, юн…

Как чувствуешь чужой души участье,
я чувствую, что ночи звезд полны;
а жизнь летит, горит и гаснет счастье,
и от весны недолго до весны.

14. 8. 21.