Стихи

Мы жили высокó — седьмой этаж.
Отсюда был далёко виден город.
Он обгоревший, тихий был и гордый,
пустынный был
   и весь, до пепла, — наш.

А мы ходили в Летний по грибы,

где, как в бору, кукушка куковала.
Возили реже мертвых.
   Но гробы
не появлялись: сил недоставало
на этот древний горестный обряд.
О нем забыл блокадный Ленинград.

И первый гроб, обитый кумачом,

проехавший на катафалке красном,
обрадовал людей: нам стало ясно,
что к жизни возвращаемся и мы
из недр нечеловеческой зимы.

О нет, я не кощунствую!

Так было!
Нам все о жизни яростно твердило,
и, точно дар торжественный, — для нас
все на земле
   явилось
     в первый раз.
И солнце мы впервые увидали
и с наших крыш,
   постов сторожевых, —
Большой Земли мерцающие дали
в румяных зорях,
   в дымке синевы.

До стона,

   до озноба,
     до восторга
мы вглядывались в эту синеву…
Прекрасная!
Нельзя тебя отторгнуть.
Ты — это жизнь.
Ты есть — и я живу.

…Я помню час, когда, толкнув рукой

окошко, перекрещенное слепо,
я в одичавший зимний угол свой
впустила полднем дышащее небо.

Я отойти не смела от окна!

Слепорожденный
   в первый день прозренья
глядел бы так,
   с таким же изумленьем
на все, что знал под именем «весна»!

VI