Стихи и эссе

VII

•••••
Мы всё делаем
превосходно.
Мы купаемся,
наводим порядок,
смахиваем
паутину,
а когда дождь
прекращается,
выходим
на террасу
и прислушиваемся
к реке.
По дороге
идёт женщина
мимо,
и прямо там,
слева
от всходов
лука,
сидит
птица
на камне.
И весь вечер
под светом
звёзд
изучаем
карту,
твоя рука
в моей,
и тела
в доме.

••••
Накрываю на стол
на следующее утро
с подветренной стороны.
Там, где каменный лев
разлёгся.
Оттираю фундамент
водой
из плещущей
чаши.
Прибираюсь
в самом дальнем
подвале
и кладу фрукты
на место,
перебираю,
навожу порядок.
В обеденный перерыв
звук
ребёнка,
плачущего
в соседском саду.
За обедом
автобус,
который наконец
останавливается
поодаль.
Стриж
кружит
в воздухе
над домом,
и звук
вечного
водопада
нарастает, спадает
в чаше,
которую ты рисуешь,
так выглядит
букет, который вносят в дом.

•
Поднимаю фрукт
из горы фруктов
в подвале.
Разрезаю напополам посредине,
и мы едим его.
Оставляю гранат
на своём столе.
Вырезаю игрушки
из фиолетовой бумаги
и наматываю нить
на катушку,
та, которой ты играл,
была путаницей
паутины
между кроватью
и столом.
Иду
на ближайшую
детскую площадку.
Там, где в последнее время
была собака,
что играла в футбол
лучше,
чем мальчики
даже.
Ночью
твоё задыхающееся
дыхание,
звук
в крошечных
пожитках
разбросанных вокруг,
звук
меня самой
и моей одежды,
пока я пишу стихотворение
на обратной стороне рисунка,
который изображает нечто,
чего мне не видно.

••
Распахиваю двери,
прохладно,
апрель,
иду за молоком,
варю яйца
и ищу
в газете
дату,
прогноз погоды
всё незнакомые,
в похоронных объявлениях,
имена.
Земля
совершенно белая
от солнца
и взмывает вверх
от легчайшего движения.
И я рассказываю
тебе снова
об анемонах.
О том, как
мы лежим в анемонах,
как дети.
А ты уже
и не припомнишь:
то, что ты
на самом деле помнишь,
это вправду
те самые анемоны?
И мы говорим о
сосне
посреди сада.
Может быть, помнит она
ветер.
Может быть, помнит она
звук.
Где-то
между
сосной,
ветром
и огнём.

•••
На улице
с деньгами,
скомканными
в руке,
покупаем хлеб
и бросаем крошки
сизым
голубям.
Платим
за лицезрение
огнеглотателя,
сигаретопоглотителя
и живого трупа бомжа,
который сопит.
Здороваемся
с пальмой,
которая шумит
ночью.
Говорим несколько слов
глазеющей
каменной фигуре
наверху
над воротами.
Смеёмся
и вваливаемся
внутрь,
как будто за нами гонятся.
В прохладной кухне
наводим порядок
и готовим еду.
Мы так
стараемся.
С букетом на столе
и всем прочим.
И мы говорим
на нашем собственном
ясном
языке.
Кто знает,
не знают ли вещи
в самих себе,
что нас зовут
как-то иначе.

Примеч. переводчика: