Стихи и эссе

•••••
Мы высажены
в это огромное пространство,
где луковицы пыжатся
под землёй
и ждут.
В полдень,
когда останавливается дождь в горах,
на скале там стоит
птица.
В ночное время,
когда сердце становится пустым,
там стоит женщина
на дороге.
Лицо у неё
морщинистое и круглое,
и выглядит она так,
будто вспоминает
себя
в прошлом,
пока она тихо
соображает,
когда
и почему
в последний раз
видела человека.
Затем кивает
и уходит.

••
Я вижу анемоны.
Я не представляю себе,
что анемоны видят меня,
и всё же,
пока они вдыхают
кислород в лесной воздух
и в этом крошащемся
после-образе,
как после сжигания
магнезии,
есть что-то, что говорит мне,
что тем осязаемей и я.

•
Скажи мне,
что да, вещи
говорят
на своём собственном
ясном
языке.

••••
Каменный лев с глазами
такими же слепыми, как луковицы
под землёй,
несущий
фундамент дома,
и ещё ниже
крадущаяся глубь подвала,
где стареющие грудные младенцы
пищат, как оторванные от матери
монахи и монахини,
и каменные ожерелья.
обрывки листьев
от яростного
страстного холода,
свисающие лохмотьями
из замшелого рта
подземелья,
немого и непокорного,
что словно специальная
лечебница
выдувает все мировые
культуры
на свет,
как будто свинья
поросят.
Весь этот шёпот
сквозь слои кожуры
и множество кожиц,
всё это человеческое
волнение
мы вынуждены называть
радостью и радоваться
ликованием и ликовать
желанием, наслаждением, блаженством, счастьем
и, как стриж,
что спит на лету,
находить прибежище нашему
бездомному разуму в сне.

••••
Уже на улице
с деньгами, смятыми
в руке,
и мир – белая прачечная,
где нас кипятят, и отжимают,
и сушат, и гладят,
и причёсанные мокрой расчёской
и оставленные
воз-вращаемся
назад
в детские мечты
о цепях и тюрьмах
и в освобождения
вздох,
и в чувства
сверкающие орбиты
выходит
огнеглотатель
и поглотитель сигарет
на свет,
и мы платим
и расстаёмся с ними
смеясь.

V