В раннем детстве, что помнится шумом дождя,Мироздание я познавал через нянек.На Васильевском жили мы. Мать спозаранокНас гулять отправляла, на службу идя.Помню няньку свою из глухого села,Что крестилась всегда, и в процессе гуляньяИногда меня в церковь с собою брала, —Больше прочего нравились ей отпеванья.Я от пенья молитв непонятных скучал,И старался на солнце удрать поскорееИз старинного храма Святого Андрея,Где недвижно над гробом горела свеча.Мне не нравился этот чертог темноты,Но причастность мне нравилась к нянькиной тайне.В тридцать пятом с собора сорвали кресты,И закончилось этим мое воспитанье.Мир горел в столкновеньи безбожных идей.Осажденных пургой отпевала блокада,И кресты, вознесенные над облаками,Приносили свистящую смерть для людей.Помню после холодный нетопленный класс,Красный галстук, что был мне на шею повязан,И салют отдавал я под бдительным глазом«Трех вождей» – так тогда говорили у нас.Мир горел в столкновеньи безбожных идей.В мирозданьи открылась мне самая малость.Времена изменялись, но жизнь не менялась, —Лишь на стенах менялись портреты вождей.Я о няньке своей вспоминаю опять, —Кто порядок вещей объяснит мне толково?Раз неверье на веру приходится брать, —То различия с верой и нет никакого.1988