Над выкругленным лбом взлетает белый кок,Задорно с бальным ветром споря,—И эта седина — как снежный островокСреди каштанового моря.Так было с юности. Но протекли года,Румяные сошли загары,Метнув на грудь звезду, умчались без следаНаполеоновы гусары.Есть рассказать о чем! Но резв мазурки звон,Но сине юной жженки пламя,—И чувствует себя как будто старым онПод боевыми сединами.Закрасить эту прядь! Искусный куафёрВарит канадские орехи.Теперь та девочка не будет, кроя взор,Откидываться в звонком смехе.Теперь та девочка… Но в эти дни поэт,Пьян отгремевшею войною,В пунш обмакнув перо, чертит его портретВсё с той же славной сединою.С ней блещут серебром под инеем штыки,Березина звенит под шпорой,И заливаются военные рожкиСквозь ямб, раскатистый и скорый.Прославленную прядь велел он вымыть вновь.Гордится этим пенным грузом.Что́ девочкин смешок? Что́ светских дам любовь,Когда он стал любезен музам?
1920
Юрий Верховский
Память Дениса Давыдова
Т. Г. Цявловской
Наш добрый друг Денис Давыдов,Конечно, на своем векуВидал, храбрец, немало видовИ жизнь хватал на всем скаку, —И, сыпя искры вдохновенья,С наскоку закреплял мгновеньяВ летучих песнях, сгорячаДоспехом слова в них звуча.Остер, блестящ, кипуч, капризен,Хоть не клади и пальца в рот,Денис французский — ДидеротИль русский наш Денис Фонвизин.Так пусть ему и наш приветЗвучит, живой, сквозь столько лет.