Стихи и слезы и любовь. Поэтессы пушкинской эпохи

Российское законодательство о разводе в XIX в. было намного строже, чем в других европейских странах, где почти повсеместно наряду с церковным был введен и гражданский брак. По существовавшему законодательству развод мог разрешить только Святейший Синод и только по строго ограниченным поводам, которые следовало подробно описать. Можно представить, насколько унизительной оказалась для женщины эта процедура и как широко и с какой язвительностью она обсуждалась в обществе!

В 1828 году Святейший синод официально разрешил супругам Лобановым-Ростовским развод. У Лизы начался роман с Александром Васильевичем Пашковым (1792–1868), и в этом же году она вышла за него замуж. Ее избранник был весьма значительной исторической фигурой. Совсем молодым человеком принимал участие в Отечественной войне 1812 года, Русско-турецкой войне 1828–1829 годов и в подавлении Польского восстания 1830–1831 годов. Будучи боевым офицером, а затем и генералом, Александр Васильевич имел множество государственных наград за свои подвиги. Если Лиза и потеряла в плане знатности, то на ее положении в обществе это не сказалось. Древний дворянский род Пашкова, известный в России со времён Ивана Грозного, в XVIII столетии приобрел громадное состояние вследствие брака прадеда Василия Александровича – Александра Ильича с Дарьей Ивановной, дочерью купца Мясникова. Этот союз принес ему 19 000 крепостных, 4 завода, и, что называется, «позолотил герб». После нескольких семейных разделов за отцом В. А. Пашкова числилось 2150 крепостных в Московской, Нижегородской и Оренбургской губерниях. В родовом имении с. Крекшино Звенигородского уезда находилось 1000 десятин земли, на Южном Урале имелись несколько железоделательных (металлургических) заводов. Представители семьи занимали видные военные и гражданские посты.

А. В. Пашков. Миниатюра Лагрене

Все знатные коренные москвичи знали и уважали Пашковых. Этому богатому роду принадлежал и знаменитый «Дом Пашкова», построенный в 1784–1786 годах в Москве, напротив Кремля. Считается, что это одно из самых роскошных московских «палаццо» XVIII века на высоком бугре против Кремля на стыке улиц Моховой и Никитской (ныне ул. Герцена) создано гениальным русским зодчим Баженовым в пору расцвета его творческих сил.

А. С. Пушкин был хорошо знаком с семьей В. А. Пашкова. Согласно данным пушкиноведения, знакомство началось в Царском Селе в 1815–1817 годах, продолжалось в послелицейское время в петербургском и московском великосветском обществе, в салонах А. О. Смирновой, Д. Ф. Фикельмон и др. Исследователи-пушкинисты высказали предположение о том, что запись поэта «Семья Пашковых» в планах «Русского Пелама» (1830–1835) имеет в виду, вероятно, московскую семейную ветвь обширного рода Пашковых.

Второй брак Лизы Киндяковой оказался вполне удачен, супруги имели троих детей. Племянница нашла свою тихую гавань, а Екатерина Тимашева продолжала борьбу с жизненными бурями.

Чарующий образ новой звезды на московском небосклоне создала поэтесса Евдокия Петровна Ростопчина (урожденная Сушкова) в стихотворении «К белой даме»:

…Очаровательна, в одежде белоснежной,
С живой любезностью, с приветливостью нежной,
Она, певица дум, явилась предо мной,
Блистая красотой и свежестью веселья:
Какой-то роскошью блистал наряд ее:
Убор на голове, шарф, платье, ожерелье —
Все яркой белизной сияло вкруг нее.
На томную лазурь очей уныло-ясных
Ресницы темные покров бросали свой;
Во взорах пламенных, приманчиво опасных
Изображался ум с чувствительной душой.
В ней что-то тайное и неземное было,
Она, казалося, пришла из царства фей,
Она влекла к себе неодолимой силой,
Лишь одного жезла недоставало ей…

И это написано женским пером!

Додо Сушкова, конечно, была необыкновенной женщиной, и жизнь ее сердца была необычайно насыщена, что придавало ей своеобразную зоркость. Но, видимо, «белая дама» действительно выбивалась из общей массы светских красавиц. Впрочем, притягивала не только красота, но и некий магнетизм, какая-то тайна, томление души, прятавшиеся за «живой любезностью и нежной приветливостью». Возможно, это – внутренняя неудовлетворенность, потаенный надрыв, делающий Екатерину загадочной, столь чувствительной к чужим эмоциям, и столь привлекательной.