Стихи и слезы и любовь. Поэтессы пушкинской эпохи

Но письма не могли заменить живое общение, не могли восстановить то драгоценное и хрупкое, что было безжалостно растоптано отцом. Утешение и силу Юлия находила в своих стихах. Свои лучшие произведения поэтесса посвящала избраннику сердца. В это время она писала в письме: «Дай Бог всякой женщине выбиться из-под гнета сердечных страданий, несчастий, неудач и горя, не утратя сил и бодрости духа. Любовь для женщины, особенно первая (а первой я называю и последнюю, то есть ту, которая всех сильней), есть проба сил и сердца. Только после такой любви формируется характер женщины, крепнет воля, является опытность и способность размышлять. Ни мое слабое здоровье, ни деспотизм отца, ни трагедия несостоявшейся любви не сломили воли к жизни и творчеству».

Чувствуя себя не способной справиться со своими переживаниями самостоятельно, Юлия обращается к Создателю:

Молю Тебя, Создатель мой:

Смири во мне страстей волненье
Избавь меня от искушенья,
Исполни кротости святой!
От грешных чувств, от гордых дум

Оборони меня, Спаситель,
И озари мне, Искупитель,
Небесным светом бедный ум!

Молитва (1846)

Чтобы заглушить горе, Юлия взяла на воспитание племянницу, сироту, оставшуюся без матери, дочь своего кузена Петра. Эту девочку, которая оставит прекрасные воспоминания о своей приемной матери, звали Анастасия Петровна Готовцева. Для маленькой Насти Юлия скоро стала всем – и советчицей, и воспитательницей, и ближайшей подругой.

Молодая поэтесса на обломках прошлого пыталась выстроить новую жизнь. Широта интересов влекла ее в круг местных интеллектуалов. В силу близости к Москве территория Ярославской губернии была привлекательна для многих представителей сановной аристократии; здесь находились вотчины крупнейших землевладельцев России. Но Жадовские не входили в этот круг. Сфера их общения была гораздо демократичнее: при Демидовском лицее для всех желающих по субботам устраивались лекции по химии, а по средам – по русской истории. Под руководством профессора-правоведа Г. Ф. Покровского было учреждено «Общество русской словесности», а когда в 1846 году на должность профессора был приглашен К. Д. Ушинский, началась работа над местным периодическим литературным изданием. В 1849 году вышел в свет первый выпуск «Ярославского литературного сборника», в котором была напечатана целая подборка стихов Юлии.

И. С. Аксаков около года находился в Ярославле по служебным делам и познакомился с Жадовскими. В мае 1849 года правдоруб Аксаков писал «Жадовская не только с уродливой рукой, но и с бельмом на одном глазу… и вообще очень дурна, но очень неглупа, и мы с ней подружились очень скоро». В другом письме он рассказывал «…Отец ее, председатель палаты, не разлучающийся с дочерью, с страшною претензиею на любовь к литературе – ужасно скучен. Жадовская прочла мне все свои стихи, выслушала от меня много строгих замечаний, которые, вероятно, будут ей полезны… Как то, перебирая тетрадь ее стихотворений, которую она, забывшись, положила на стол, я нашел там послание Ак(сако)ву, написанное с год тому назад. Это послание ко мне, в котором она честит меня холодным умом, холодным сердцем и пр. Я мысленно пробежал ряд своих стихотворений и невольно согласился, что в них везде виден ум, видна мысль, но теплоты мало. Впрочем, ее стихи последовали по поводу моих стихов о ней, которыми она не очень была довольна, хотя, как говорит в послании, «приятна ее слуху, хотя и странна ей суровость моего стиха». В том же письме Аксаков заметил, что ярославское общество «очень мало интересуется Жадовской и ее талантом Отец ее считается genre mauveton (человек дурного тона), и к дочери нет ни внимания, ни участия». Позиционируя себя как носителя безупречной личной, литературной и гражданской чистоты, Аксаков мало заботился о чувствах окружавших его людей. Это нередко отмечалось его современниками.

И. С. Аксаков. Художник И. Е. Репин