Стихи и слезы и любовь. Поэтессы пушкинской эпохи

Стихи Юлии питались глубоким чувством. Разделенная любовь – что может быть прекраснее?.. Три года длилось прекрасное время – более глубокого узнавания друг друга, тайных свиданий, надежд…

Взгляд

Я помню взгляд, мне не забыть тот взгляд,

Он предо мной горит неотразимо.
В нем счастья блеск, в нем страсти сладкий яд,

Огонь любви, тоски невыразимой.
Он душу мне так сильно взволновал,
Он новых чувств родил во мне так много;
Он сердце мне надолго оковал
Неведомой и сладостной тревогой…

Девушка не верила своему счастью. Ей, с рождения обделенной судьбой, выпало на долю такое высокое, чистое, непритворное чувство молодого, красивого, образованного мужчины! Ах, это предверье долгой прекрасной жизни! Ожидание новой встречи, взгляды, говорящие так много, нежные прикосновения, задушевные разговоры о будущем – все это в полной мере досталось девушке, чья участь поначалу не обещала ничего светлого и радостного.

Влюбленная молодая женщина жила с максимальным напряжением всех мыслей и чувств, с устремленностью к своему мужественному идеалу. Этот накал чувств будет долгие годы питать ее лиру, введет ее в круг известных женщин-поэтесс своего времени.

Взаимоотношения Перевлесского и Жадовской являли собой «едва ли не самый знаменитый ярославский роман». Но влюбленные вынуждены были соблюдать исключительную осторожность. Предсказуемый в своей непредсказуемости отец мог отреагировать страшно: предать дочь проклятию, выгнать из дома, обратиться к церкви для избрания наказания для согрешившей, в конце концов запереть в монастырь. Скрываться приходилось и от крепостной прислуги, трепетавшей перед грозным хозяином и доносившей ему обо всех мелочах домашней жизни. Встречи могли происходить только у сочувствующих родственников и друзей, мало зависящих от перепадов настроения Валериана Никандровича. Не зря потом, когда все открылось, он горько сетовал, что родные и близкие составили против него коварный заговор.

Итак, друзья, имена которых остались неизвестными, устраивали встречи влюбленных и способствовали их сближению. Наверно, Юлия не слишком боялась потерять «единственное богатство бедной девушки» и не мучила любимого понапрасну. Она не видела никаких препятствий со стороны семьи к законному соединению с избранником сердца. Наоборот, ей казалось, что все с радостью разделят ее счастье. Петр тоже надеялся на благосклонный прием его предложения: несмотря на любовь к девушке, он отдавал себе отчет в том, что она особенная и родные будут рады, что муж возьмет на себя все заботы о ней. Так что неприятных сюрпризов не ожидалось. Но обоим хотелось немного продлить неповторимые дни предвкушения счастья.

Однако время шло; влюбленные решились во всем открыться Жадовскому и просить благословения на брак. Вопреки надеждам последовал безобразный скандал – Валериан Никандрович Жадовский не мог себе представить, что его дочь станет женой бывшего семинариста, сына рязанского дьячка! Он грубо выгнал Перевлесского из дома, а дочь посадил под замок. Предварительно он снизошел до объяснений неразумной: безродный голодранец путем женитьбы на инвалиде, уроде искал только способ войти в благородное общество, а никакой любви не было и в помине. Да даже если и теплилось какое-то увлечение, разглядев как следует все изъяны подруги, он бы с отвращением от нее отвернулся, сбежал куда глаза глядят.

Этот жестокий урок, который так наглядно преподал ей родной отец, почти уничтожил девушку.

Что чувствовала я в минуту роковую,
Сколько я в тот час перестрадала,
То знает Бог, то знает сердце!
Казалось, всё во мне убито было;
Способность лишь страдать одна мне оставалась.
Способность жалкая!

Я всё пережила… Я думала, что самый смертный час
Не может быть труднее и ужасней.
Смерть – что она? Покат, забвенье, сон,
Блаженство, может быть…, а в ту минуту
Не умереть и не уснуть я не могла!

Отголоски преподанного ей урока прозвучат в повести «Отсталая», «написанной тонко, старательно», в которой Жадовская опишет похожую ситуацию.