Стихи. Книга Пятая

Легкий ветер гулял по лицу опрокинутой фрашки,
Батареи бессмыслиц горохом стреляли в уме,
Металлический лебедь вплывал в отвороты рубашки,
И гвоздил носорог, раздвигая тростник буриме.
Колесила игла по следам бакалавров и бедствий,
Крокодил забывал погасить телефонный звонок,
Поражали причины фатальным отсутствием следствий,
И большие озера стояли неделю без ног.
Никакая рука никогда не видала сомнений,
Между прочим, Аякс заходил каждый вечер за мной,
Ярославский вокзал на морозе остался в Тюмени,
И казалось, квирит полоскал города белизной.
Слушай, красный урюк, рубиконовы рыжие вздохи,
Поднимайте, мустанги, свои золотые века!
Логофетовы звери, по-моему, очень неплохи,
Луговая крапива корвету ломает бока.
Что ж, пускай начинают, пока не забыта сноровка —
Для одних — канделябр, для других — Афонасий Ильин,
Только, чур, ни гу-гу, и пускай забывает веревка
Про Кассандровы солнца и ложную ласку долин.
Я не помню козлов! Если хочешь, проведай тунгуса,
Если хочешь — лицо обрати к перекличке ветрил,
Пусть смеется Мандрил, и улыбка китового уса
Пусть не знает пощады, когда ее рак обострил.
Чересчур горячо?! А бывает, что льды горячее.
Обкорнали костры, а теперь — бунтовать из-за пчел?!
Я шутить не люблю. Голубую стрекозку Кащея
Я от самых бровей до последнего вздоха учел.
Не сдавай цитадель. Открывай кулебяку раструбом!
Ассеманьев закон не забудет веселых локтей,
Лошадиный пробег Теберде не покажется грубым,
Белолобый Брабант передернет клыки плоскостей.

1966

Горные леса

Бурелом громоздится на склон,
В нем дремучая ель загрустила,
И зелеными звездами клен
Припекает поляне затылок.
Циклопический каменотес
Сквозь завал, в ледниковом разгроме
Валуны на вершину понес,
Да оставил ржаветь в буреломе.
А внизу — первозданный уют
И овраги не пахнут угрозой,
Даже эти леса признают
Столбовое дворянство березы.

1969

Подмосковье