Стихи остаются в строю

Она стояла в стороне от дома,
Она была в пруду отражена,
Была покрыта аржаной соломой
И садом и плетнем защищена.
Зимою в ней всегда пищали мыши
И грызли корм, а в мартовскую стыдь
Отец раскроет половину крыши, —
Корову надо чем-нибудь кормить!
И рига — наподобие скелета;
Меж ребер-слег носился ветра вой.
Мы перед нею посредине лета
Сушили сено — пахло муравой.
И с радости отец напьется водки
И приготовит новые цепы,
А у ворот, как мужики на сходке,
Толпилися широкие снопы…
Но теплою осеннею порою
Под мелкий дождик и отец и мать
Ее покроют шалью золотою —
И нашу ригу снова не узнать.

Плач Ярославны

На стене в Путивле рано,
Бросив отдых и покой,
Молодая Ярославна
Горько плачет над рекой:
   «За сосновый бор зеленый
   Полечу одна стремглав.
   Омочу в реке студеной
   Я бобровый свой рукав.
   Перед ним явлюсь, предстану,
   Как, бывало, в терему,
   И в слезах обмою рану
   Другу сердца своему».
На стене в Путивле рано,
Бросив отдых и покой,
Молодая Ярославна
Горько плачет над рекой:
   «Ветер буйный, ветер славный,
   Понапрасну ты не вей!
   Мало ль гор твоим забавам?
   Мало ль в море кораблей?
   Мало ль нив под солнцем юга?
   Гни и сосны и камыш.
   А зачем на войско друга
   Стрелы ханские ты мчишь?»
На стене в Путивле рано,
Бросив отдых и покой,
Молодая Ярославна
Горько плачет над рекой:
   «Ой ты, Днепр широкий, гордый!
   Ты служил нам в старину,
   Ты прошел сквозь камни, горы
   В половецкую страну.
   И теперь чрез все преграды —
   Через всю степную даль,
   Ой, примчи мою ты радость
   И развей мою печаль».

Иван Рогов

У памятника Чкалову

Вот перед ним лежит река,
Которая ему, бывало,
Еще в мальчишестве певала,
Потом звала издалека.

Вот перед ним идет народ,
Кто вместе с ним над океаном
Глядел во тьму, летел вперед
И ледяным дышал туманом.

И неба тающий простор
Над ним все тот —
Все тот, в котором
Его поющие моторы
Нам слышатся и до сих пор.

«Теперь мне рассказать вам надо…»

Теперь мне рассказать вам надо
О жизни нашего отряда.

Вы вряд ли знаете, как можно
Увидеть ночью то, что днем
Другим не видно; как в тревожном,
Коварном шорохе лесном
Определить, чье сердце бьется
И кто там ходит вдалеке.
Все это подвигом зовется
На вашем мирном языке.

Я ничего от вас не скрою.
Подробно расскажу о том,
Как, бредя тенью и водою,
Мы, молчаливые, идем.
И сил уж, кажется, не стало.
В колючих солнечных лучах
Ни ветерка.
И перестала
Соль выделяться на плечах.
А мы все теми же шагами,
Нагнувши головы, идем.

Все расскажу я вам.
Потом,
Как вы хотели, перед вами
Предстанут спутники мои.
Устроим встречу, посидим
С моими новыми друзьями, —
Чтобы потом вам долго пелось
О них
И думалось о них,
И чтобы каждому хотелось
Иметь товарищей таких.