Стихи последних лет

Живу я у «Таверны Александра» –
вот неофициальный адрес мой.
Матрос, наверно, закричит: «Полундра!»,
когда он в шесть придёт ко мне домой.
С утра пораньше дверь мою отыщут
гипертония, ишиас, мигрень,
бездетность, две цыганки, просто нищий,
а так же все, кому не лень.
Сам виноват. Пронёсся слух, что русос
и лечит, и ни драхмы не берёт.
Кто входит с импотенцией, кто с флюсом.
Был псих, скакавший задом наперёд.
Миллионер, расталкивая ближних,
явился из японского авто.
– Имею девять дочек, очень пышных,
но только замуж не берёт никто.
Я говорю: – Срок не пришёл, наверно…
И думаю: «Когда же перерыв?»
Напоминает вывеска таверны –
мой батюшка был терпелив.
К шести часам матрос угрюмый Янис,
меня спасая, разгоняет всех.
И только на рыбалку мы собрались.
как валит снег.

Баллада о пароходном воре

Норд-ост крепчал.
Далёк причал.
До него ещё ночь пути.
Вор пароходный права качал –
искал, чего не найти.
От качки выводя
кренделя,
ударяясь о койки в твиндеках,
до последнего обирал рубля
каждого человека.
Каждый пластом
лежал на своём
месте, вцепившись во что-то.
А вору морская болезнь нипочём,
одна у него забота:
«Золота нет.
Бумажник – скелет.
Не пассажиры – голь!
Хоть этот в добротный пиджак одет.
А ну, дай сниму, позволь!»
Не мог никто
отстоять пальто,
фуфайку, портки, кепарь.
В две наволки злобно пихал он то,
что есть нищеты словарь.
Наверх,
куда всех
не пускают днём,
где второй и где первый класс,
полез он по трапу за длинным рублём,
не удовлетворясь.
А судно, то вбок,
(спаси меня, Бог!),
то вниз швыряло, да так,
что из «люкса» через порог
вылез, рыдая, толстяк.
Пока,
обняв, как братка,
часы снимал с него вор,
тот с помощью кулака
грозил на весь коридор.
– Знает народ.
кто тут плывёт!
Знает команда, факт.
Остановите пароход!
У меня был инфаркт.
…Днём, наконец.
отдали конец.
Был спущен на пристань трап.
Пастухом впереди овец
вор волочил свой скарб.
– Ну-ка, постой.
мой дорогой, –
сказал я ему. – Алло!
Всю ночь, как тень, ходил за тобой…
Ищите, где чьё барахло.

Вопль

Мы все умрём.
От истины столь пошлой
становится не по себе.
Живущий между будущим и прошлым,
и ты всеобщей подчинён судьбе.
И что б ни говорили, ни писали
от первых дней до нынешнего дня
узнаем точно мы с тобой едва ли
зачем тебя, его, меня
родили матери и похоронят внуки,
чтобы самим потом истлеть в гробу.
И к Богу мы протягиваем руки –
зачем такую нам избрал судьбу?!

* * *