Стихии

Джей уже не помнил, где они шли, и сколько вообще продолжался их путь. Вокруг мелькали корни жуткого вида сухих веток, когда-то бывших деревьями. Подобные метаморфозы природы поражали Джей и вызывали смутное чувство жалости.

Что же здесь произошло, если даже растительность больше напоминает старую потрескавшуюся обугленную бумагу?

Джею пришло в голову такое сравнение, когда он схватился рукой за подобное «дерево», чтобы вскарабкаться на холм. Дерево не только не удержало юношу, оно просто рассыпалось в руках. Как будто в нем не было жизни.

Сухо, жарко, невыносимо…

«Что ж, если я даже о таком городе не слышал, то зачем удивляюсь?» — подумал он, вот уже в который раз обругав себя за умение находить неприятности.

Но задача у него стояла более важная — спасти Дею, чего бы ему это ни стоило. Ведь дал обещание, и тут же подверг ее жизнь смертельной опасности.

— Ничего, милая, скоро все будет хорошо… Найти бы нам врача.

Впереди уже вместо уродливо изогнутых «бумажных» деревьев мелькали городские ворота. Джей на пару мгновений притормозил, еще раз прислушавшись к внутреннему голосу.

«Ты не думал, что вам там будут несколько не рады? Ведь вы мало того, что воры, так еще, как полагают те люди, ещё и убийцы. На твоем месте, друг…»

— Все, замолкни, — пробормотал Джей и вошел в город.

Там уже вовсю кипела жизнь. Люди сновали туда-сюда. Дома, как и сами люди, выглядели довольно бедно. Каждый без исключения человек был исхудавшим, кожа была покрыта солнечными ожогами. Похоже, в этом городе солнце было не просто жарким, а палящим, сжигающим все вокруг, превращающим чудесную землю в сожженные края. Деревья, как и прочая растительность, тоже была выжжены. Из земли порой виднелись лишь обожженные палки.

Джей огляделся еще раз. Мимо него прошла женщина с маленьким ребенком. Одетые в сущие лохмотья, они старались защищать и без того обгоревшую и высохшую кожу. Глаза их были желтоватыми, то ли от нехватки воды, то ли от разных болезней. Молодому человеку трудно было представить, насколько несчастные местные жители измучены здешним климатом. Вся земля под ногами была потрескавшейся и насыщенного цвета крови, возможно, она и была пропитана кровью тех несчастных, что полегли в этих иссохших землях…

* * *

Внешние ворота магистериума открылись, и на покрытой красноватой пылью дороге появилась толпа мужчин в поношенных одеждах со значками торговцев на груди. Любому прохожему эта картина не показалась бы странной. Магистериум часто отправлял людей в отдаленные земли Альмандина, чтобы снабдить народ другой землей, привезенной с запада империи. Только такой способ позволял людям существовать после проклятия. Привезенная земля равномерно распределялась между жителями, и, хотя было довольно проблематично доставлять ее с необходимыми семенами через горы, люди Альмандина все равно роптали, голодали и ненавидели магию в любом ее проявлении.

Однако истинная задача этих людей состояла не только в доставке земли и семян. Второй магистр Генрих и капитан Норманн ехали верхом, позади — их подчиненные в телегах, нагруженных землей.

— Как вы думаете, капитан, это правда? — задал давно мучавший его вопрос Генрих.

— Я думаю, говорить об этом рано, — осторожно начал капитан, — мы все выясним, когда окажемся в Лагаше.

— Да, вы правы, но я не могу перестать думать об этом и питать надежды. Возможно, это знак нам, что мы прощены, — высказал свою мысль второй магистр.

— Только давайте не будем обольщаться, — предложил капитан и с решительным видом направился вперед.

Они ехали без остановок уже 12 часов, когда капитан Норманн предложил сделать привал и дать людям, да и магам передышку. Без суетливой возни и лишних движений, два отряда остановились и распрягли лошадей, сначала покормили животных, и только потом сами уселись у костра.

— Уже завтра мы будем на месте, капитан, — начал задумчиво говорить Генрих, — у вас есть план действий?

— Да, если вы согласны, в первую очередь надо идти по следам дара, хотелось бы оказаться на месте, где все произошло. Вы сможете их почувствовать? Я имею в виду следы, — поинтересовался капитан.

— Думаю, да. Для магов это не составляет особой проблемы, обычно мы ощущаем присутствие друг друга, — сказал Генрих, — а что потом? Мы отнимем ребенка у родителей?

— Будем надеяться, что до этого не дойдёт, — сурово пробормотал капитан, — вы и сами понимаете, что жалость здесь не уместна. Я говорю вам честно, если они не захотят принять деньги, я отниму ребенка силой.

Генрих промолчал и лег на заранее приготовленную для него шкуру. Спустя какое-то время, когда капитан уже подумал, что молодой магистр уснул, Генрих сказал:

— Я полностью с вами согласен. Время милосердия давным-давно прошло.