Стихия страха

– Присаживайтесь, – кивнула на кресло напротив моего стола. – Так что же вас привело ко мне?

Господин деликатно присел на край кресла, манерно вздохнул и начал:

– Как вы уже поняли, я отец Эстер…

– Кого? – искренне удивилась я.

– Ну да, вы ее зовете Пионой. Только это моя падчерица Эстер. Видите ли, я знаю, что вы ее купили, а теперь хотите дать свободу и выдать замуж. Это очень благородно с вашей стороны, но я не могу так вас обременять. Я готов ее сам выкупить…

– Правда? – я задумчиво скрестила руки на груди и откинулась в кресле. – И сколько дадите?

– Ну вы понимаете… Я не смогу полностью покрыть ваши расходы, но тем не менее…

– Сколько?

– Сто золотых. Это довольно неплохо, согласитесь…

– Пятьсот.

– Что? – брови на его лице удивленно поползли вверх, а рот открылся. Хорошие манеры мгновенно слетели. – Сдурела, что ли? За эту девку!

– Тысяча.

– Ненормальная!

– Две тысячи. Продолжим?

Мерзавец тут же осекся и заткнулся, раздумывая. Я прищурилась, оценивая его реакцию. А девочка-то оказалась с сюрпризом…

– Когда надумаете, приходите, господин Улицкий. Обсудим. Или желаете дальше торговаться? – я облизнула губы, заставив его повторить за мной.

Он нервно облизнул пересохшие губы, встал в нерешительности, в его глазах начинал зарождаться гнев. Впрочем, он труслив и смел только с теми, кто слабее. Придется показать ему, кто здесь слаб. Я поманила его пальчиком к себе, и когда он послушно наклонился ко мне, вцепилась в его сальную шевелюру, ткнув носом в стол. Он заорал, но быстро замолчал, когда я склонилась к его уху и зашептала:

– Девчонка ведь намного дороже стоит? Обмануть меня вздумали, господин Улицкий? Я этого не люблю, ой как не люблю…

И я воткнула кинжал прямо у него перед носом, слегка оцарапав ему кожу. Он затрясся и мгновенно вспотел, пришлось отпустить эту паскуду.

– Удачного дня, господин Улицкий. Берегите себя, – моя улыбка лучилась доброжелательностью, но он почему-то этого не оценил, мгновенно исчезнув из кабинета.

Я в задумчивости побарабанила пальцами по столу, оценивая возможности. Демон, как же не вовремя, но с другой стороны… Дверь кабинета распахнулась, и в него влетела растрепанная и заплаканная Пиона.

– Госпожа!

– Тебя стучать не учили? – поморщилась я. – Я занята…

Девушка умоляюще схватила меня за руки, ее мягкие ладони были такими горячими и мокрыми, что я поежилась.

– Что он хотел, госпожа? Скажите, прошу вас!

– Купить тебя. Две тысячи. Обещал подумать…

Пиона задрожала и мгновенно побледнела, потеряв весь румянец с щек. Она упала на колени передо мной, не отпуская моих рук, и зарыдала.

– Госпожа… Прошу вас… Не продавайте… Я все сделаю… Обещаю… только… НЕ… ПРОДАВАЙТЕ!

– Быстро встала! – я встряхнула девушку, с досадой понимая, что проморгала истерику.

Пиона сотрясалась от рыданий, всхлипывала, ее нежная кожа тут же пошла красными пятнами, а нос мгновенно распух. Я влепила ей пощечину. Очень сильную и болезненную. Ее голова дернулась, а взгляд стал осмысленным.

– Замолчи и слушай меня внимательно. Никто тебя не собирается продавать. Все, успокойся.

Я подошла к столу, налила ей воды и сунула в руку стакан.

– Выпей и приди в себя.

Пальцы у нее все еще дрожали, она давилась водой и собственными всхлипами.

– Зачем же мне тебя продавать? Я не привыкла менять свои планы, – я старалась говорить мягко и ласково. – Ты мне лучше скажи, отчего твой отчим вдруг всполошился, разыскал тебя и готов платить?

– Н-н-не знаю…

– А что маменька твоя? Ты говорила, что она при смерти была, когда…

Пиона лишь кивнула, вцепившись в стакан с такой силой, что я почла за благо забрать его.

– Она богатой была?

Девушка лишь неуверенно пожала плечами, уставившись в одну точку.

– Как же ты можешь не знать? Или скрываешь? – я прибавила нотку угрозы в голос, и Пиона наконец очнулась от транса.

– Я не знаю, правда… Когда папа умер, меня в монастырь отдали, долгов было много, трудно пришлось, вот и…

– Сколько же тебе было?

– Одиннадцать. А потом я дома редко бывала. Мама замуж вышла и…

– За Улицкого?

– Нет, – мотнула головой Пиона. – За другого. Я его и не видела толком. На свадьбе только…

– То есть, Улицкий ее третий муж?

– Да нет же! Он… – Пиона стала загибать пальчики, введя меня в состояние легкого ступора. – Пятый, точно пятый. Второй был с козлиной бородкой, третий совсем старый и беззубый, а четвертый забавный такой толстяк, он мне больше всех нравился, добрый и…

– Нда… А твоя маменька еще той проказницей была… Что же ей так не везло на мужей? Или наоборот, везло?

– Не знаю…

– И каждый небось неплохое наследство оставлял после себя… – пробормотала я, раздумывая. – Сдается мне, что маменька твоя совсем недавно преставилась, и отчим опасается, что ты, получив свободу, можешь заявить права на наследство… Хотя странно.

Пиона уставилась на меня в недоумении.

– … Но раз он задумался над суммой в две тысячи за тебя, вероятно ожидает, что получит намного больше. Или потеряет.

– Госпожа, я правда не знаю! Прошу вас…

– Значит так. Мне придется разузнать, что там с твоим наследством, есть ли оно вообще… Ты откуда родом, кстати?

– Из Вышня.

– Далековато, – поморщилась я.