Чтоб, приятель и ветра и капель,Сохранил их песчаник внутри,Нацарапали множество цапельИ бутылок в бутылках зари.Украшался отборной собачинойЕгиптян государственный стыд,Мертвецов наделял всякой всячинойИ торчит пустячком пирамид.То ли дело любимец мой кровный,Утешительно-грешный певец, —Еще слышен твой скрежет зубовный,Беззаботного права истец…Размотавший на два завещаньяСлабовольных имуществ клубокИ в прощанье отдав, в верещаньеМир, который как череп глубок;Рядом с готикой жил озоруючиИ плевал на паучьи праваНаглый школьник и ангел ворующий,Несравненный Виллон Франсуа.Он разбойник небесного клира,Рядом с ним не зазорно сидеть:И пред самой кончиною мираБудут жаворонки звенеть.18 марта 1937
Кувшин
Длинной жажды должник виноватый,Мудрый сводник вина и воды, —На боках твоих пляшут козлятаИ под музыку зреют плоды.Флейты свищут, клевещут и злятся,Что беда на твоем ободуЧерно-красном – и некому взятьсяЗа тебя, чтоб поправить беду.21 марта 1937
* * *
Гончарами велик остров синий —Крит зеленый, – запекся их дарВ землю звонкую: слышишь дельфиньихПлавников их подземный удар?Это море легко на поминеВ осчастливленной обжигом глине,И сосуда студеная властьРаскололась на море и страсть.Ты отдай мне мое, остров синий,Крит летучий, отдай мне мой трудИ сосцами текучей богиниВоскорми обожженный сосуд.Это было и пелось, синея,Много задолго до Одиссея,До того, как еду и питьеНазывали «моя» и «мое».Выздоравливай же, излучайся,Волоокого неба звезда,И летучая рыба – случайность,И вода, говорящая «да».<21 марта> 1937
* * *
О, как же я хочу,Не чуемый никем,Лететь вослед лучу,Где нет меня совсем.А ты в кругу лучись —Другого счастья нет —И у звезды учисьТому, что значит свет.Он только тем и луч,Он только тем и свет,Что шёпотом могучИ лепетом согрет.И я тебе хочуСказать, что я шепчу,Что шёпотом лучуТебя, дитя, вручу…23 марта – начало мая 1937