Стихотворения

Много их, сильных, злых и веселых,
Убивавших слонов и людей,
Умиравших от жажды в пустыне,
Замерзавших на кромке вечного льда,

Верных нашей планете,
Сильной, веселой и злой,
Возят мои книги в седельной сумке,
Читают их в пальмовой роще,
Забывают на тонущем корабле.

Интересно, что в этом стихотворении Гумилев, великолепный мастер традиционного силлабо-тонического стиха и дольника [4], обращается к верлибру.

В стихотворении упоминается несколько легко угадываемых персонажей. «Старый бродяга в Аддис-Абебе» – живший в Абиссинии русский офицер и художник Сенигов; «Лейтенант, водивший канонерки под огнем неприятельских батарей» – Сергей Колбасьев, позднее видный прозаик-маринист (с ним Гумилев познакомился в июне 1921-го во время поездки в Крым). Третий персонаж может шокировать: это Яков Блюмкин, сотрудник ЧК, авантюрист, террорист, шпион и вообще злодей, но Гумилев, увлеченный «людьми силы и действия», готов был пренебречь и политической враждой, и моральными претензиями: в конце июля 1921 года он увлеченно беседовал с Блюмкиным в Москве на обратном пути с юга…

Между тем он и сам был вовлечен в мир «людей действия», в политическую борьбу, и это сыграло роковую роль в его судьбе. 3 августа 1921 года, вскоре после возвращения в Петроград, Гумилев был арестован ЧК. 1 сентября в «Петроградской правде» появилось сообщение о расстреле 61 участника подпольной «Петроградской боевой организации» во главе с молодым ученым-химиком Владимиром Николаевичем Таганцевым. Среди расстрелянных был и Гумилев. Приговор, как сейчас установлено, был приведен в исполнение 26 августа, предположительно в Ковалевском лесу.

Одно время предполагалось, что «дело Таганцева» было сфабриковано ЧК. Сейчас опубликованы документы, доказывающие существование и активность этой подпольной группы. Не подлежит сомнению и участие в ней Гумилева: о нем были осведомлены многие друзья и знакомые поэта. Другое дело, что деятельность его не была особенного активной и сводилась самое большее к написанию прокламаций и к уличной пропаганде во время Кронштадтского восстания. По меркам послереволюционного красного террора этого было, однако, достаточно для расстрела.

Что привело поэта, большевикам отнюдь не симпатизировавшего, но в целом довольно аполитичного, к участию в подпольной деятельности? Можно в связи с этим вспомнить и очень важную для Гумилева мысль о том, что поэты и вообще люди искусства должны участвовать в управлении государствами. Можно сослаться на активный, действенный характер Николая Степановича, на присущую ему авантюрную жилку, на те черты его личности, которые многим казались инфантильными. Но так или иначе гибель стала венцом той биографии, которую Гумилев осмысленно и сознательно выстраивал годами и которая была таким же его произведением, как стихи. Поэт-герой, «мореплаватель и стрелок» оказался и борцом с тиранией и погиб доблестной, достойной мужчины смертью. Не случайно расстрел в Ковалевском лесу и почти одновременный выход «Огненного столпа» стали началом его подлинной славы.

В 1915 году Гумилев написал стихотворение «Рай». В котором были такие строки:

Апостол Петр, бери свои ключи,
Достойный рая в дверь его стучит. <…>

Мне часто снились райские сады,
Среди ветвей румяные плоды,

Лучи и ангельские голоса,
Внемировой природы чудеса.

И знаешь ты, что утренние сны
Как предзнаменованья нам даны…

Поэзия Гумилева наполнена радостным и тревожным предчувствием иного бытия, «внемировой природы». Там наше воображение и рисует его гипотетическое посмертное бытие – может быть, на «далекой звезде Венере» из его последнего стихотворения.

А нам здесь, на земле, остались его стихи. Накануне столетия со дня гибели поэта стоит перечитать их новыми глазами.

Валерий Шубинский

Из сборника «Путь конквистадоров» (1905)

Песня о певце и короле