Вниманьем высшего начальстваЗаслуги ваши почтены;Достигли вы до генеральства,Вас все российские сыныДостойно чтут как патриотаИ как творца учебных книг...В своих грамматиках без счетаТерзали вы родной язык;Вы в географии мешалиВосток и Запад меж собой;Фаддея с Гоголем равняли,Уча словесности родной...Вы и историю нам дали,Чужой издавши перевод,Где много мест вы пропускали,Чтобы не знал их наш народ...И на позорище журнальномВы подвизались много лет:Кто чище вас — вы звали сальным,Ложь правдой звали, мраком — свет.Заслуг таких не мог, конечно,Ваш добрый барин позабыть, —И вот он дал чистосердечноСвое согласье — вас почтитьФормально громким юбилеем,Как генерала подлецов,«И мы, дескать, ценить умеемЗаслуги преданных рабов!»И рад наш Греч. — ОдушевилисьЕго бездушные черты.В душонке мелкой зароилисьЧестолюбивые мечты.Мечтает он, как сонм ученыхПридет труды его почтитьИ на сединах посрамленныхВенок бессмертья возложить...Мечтает с радостным волненьемО близком часе торжества,О том, как к поздним поколеньямО Грече перейдет молва.Он мыслит: не противоречаРусь примет торжество мое,И не поймет, что праздник ГречаЕсть униженье для нее...И рад наш Греч... Но рано; раноТы поднял знамя торжества!Не всем довольно слов тирана,Чтобы признать твои права!Ты хочешь в славе и в почетеК потомству перейти на суд.Не ошибись, мой друг, в расчете:Тебя поняли и поймут!..Скажи нам, немец обруселый,Что для России ты свершил?Когда и в чем ты, в век свой целый,Любовь свою к ней проявил?В те дни, как русские спасалиРодную Русь от чуждых сил,В патриотическом журналеТы лишь ругался или льстил.Ни разу голос благородныйИз уст твоих не прозвучал.Любви к стране нашей природнойТы, как пришлец, не понимал.И вслед за тем, когда РоссияВдруг пробуждаться начала,Когда понятия живыеЕвропа нам передала,Когда к нам светлый луч познанийСквозь мрак невежества проник,То сколько пошлой, грубой браниИзверг поганый твой язык? ..Всё, в чем дышала мысль живая:Любовь, свобода, правда, честь —Чиновный дух твой возмущая,В тебе нашло вражду и месть.Затем, что чести был приятнейТебе державный произвол, —И, льстя ему, ты благодатноВсю жизнь позорную провел.С другим мошенником связавшись,Составив шайку подлецов,Судьей в словесности назвавшись,Метал ты громы глупых словНа гениальные созданья.В них видел ложь и пустоту, —Фаддея ж пошлому мараньюПридал и ум и красоту.Поляк и немец, — вы судилиО русском слове вкривь и вкось, —И патриотами прослыли,Хваля Россию на авось.Весь брак литературы нашей, —Всё, что в ней пошло и подло, —Всё к вам сошлось в газете вашей.Всё дичь свободно понесло.Князь Вяземский, поэт продажный,Брант, не писатель — журналист,И Зотов — романист отважный,Масальский — поздний фабулист,И Розен — тот, кому донынеПод лад язык наш не дался,Сушков, взывающий в пустыне.И А. А. А., и Я. Я. Я.Но с этой братией убогойУспеха не могло вам быть...Явился Пушкин... Суд ваш строгиеЕго не мог уж уронить...Явился Гоголь... За живоеОн вас, Тряпичкиных, задел.Ругались вы, но бранью злоюУж не могли поправить дел.И знает вас теперь Россия —Известны ваши все дела —И ваши личности седыеСудьба презренью предала.Твой друг, безграмотный писакаЛегко презрение сносил,Но ты, поборник лжи и мрака,Ты путь другой себе открыл.Как раб, как червь, ты пресмыкалсяПозорно ближних продавал,А всё за честью ты гонялся,Хоть честь давно ты потерял.И вот добился!.. По прошеньюТвоих протекторов-друзейЗаслуг твоих в вознагражденьеТебе назначен юбилей...Твоя почетная известностьРешеньем тех утверждена,Кому вся русская словесностьЕсть незнакомая страна.И вот по общему решеньюВзялись чиновные друзьяСобрать на праздник приношеньяОт почитающих тебя.Но тот, кто с Пушкиным, КрыловымИ с Гоголем век другом был,Он прежде всех презренья словомТвой пошлый праздник заклеймил.За ним все те, кто уважаютНауку, правду и себя,Не слышат зова — презираютИ этот праздник и тебя.И ты остался лишь с толпоюПисак да нескольких людей,Давно задобренных тобою...Скажи, прекрасный юбилей!А чтоб он был еще прекрасней,Прими приветствие мое...И прокляни, мой Греч несчастный,Высокомерие свое...Мой стих жестокий за тобоюПусть будет бегать, будто тень...Пусть он не даст тебе покою,Тебя тревожит каждый день...Пусть будешь ты кричать, беситься.Начнешь бессмысленную речь...Но даже мщеньем насладитьсяНе можешь ты, бедняжка Греч!..Презрение других — безмолвных —Легко отсюда ты поймешь,И у друзей своих чиновныхТы утешенья не найдешь.И даже твой державный баринОтвергнет твой молящий стон...Лишь твой достойный друг БулгаринНапишет громкий фельетон!1854