Стихотворения (1927)

Были
         у папочки
дети —
            гимназистики.
На фуражке-шапочке —
серебряные листики.
В гимназию —
                        рысью.
Голова —
                турнепсом.
Грузит
           белобрысую —
латынью,
               эпосом.
Вбивают
              грамматику
в голову-дуру,
мате-ма-тику
и
литературу:
«Пифагоровы штаны
на все стороны равны…»
«Алексей,
                Гордей,
                            Сергей,
Глеб,
         Матвей
                     да Еремей…»
Зубрят
           Иловайских,
                               приклеив к носу,
про Барбароссов
                           и
                              про Каноссу.
От новых
               переносятся
                                   к старым векам,
перелистывают
                         справа налево;
дескать,
             был
                    мусью Адам,
и была
            мадам Ева.
В ухо —
             как вода,
из уха —
              как водица,
то,
    что никогда
и никому не пригодится.
В башку
             втемяшивают,
годы тратя:
«Не лепо ли
                   бяше,
братие…»
Бублики-нули.
                       Единицы ле́са…
А сын
         твердит,
                       дрожа осиной:
«Пой,
         о богиня,
                        про гнев
                                      Ахиллеса,
Пелеева сына».
Зубрит —
                8 лет! —
                              чтобы ему дорасти
до зрелости
                    и
                       до премудрости.
Получит
              гимназистик
аттестат-листик.
От радости —
                       светится,
напьется, как медведица.
Листик
            взяв,
положит
              в шкаф,
и лежит
             в целости
аттестат зрелости.
И сказки
              про ангелов,
                                  которых нет,
и все,
         что задавали
                              — до и от —
и все,
         что зубрили
                            восемь лет,—
старательно
                    забывают
                                    в один год.
И если
           и пишет
                        — ученый и прыткий,—
то к тете,
              и только
                           поздравительные открытки.
Бывшие гимназисты —
                                     в дороге,
                                                   в и́збранной,
кому
        понадобился
                             вздор развызубренный?!

Наши
         не сопели
                         ни по каким гимназиям,
учились
             ощупью,
                           по жизни лазая,
веря
        в силу
                   единственной науки —
той,
      что облегчает
                             человечие руки.
Дисциплина машин,
                                электричество,
                                                        пар
учат
        не хуже
                     учебников и парт.

Комса́
          на фабрике
                            «Красная нить»
решила
             по-новому
                              нитки вить.
Ночами
             она
                   сидит над вопросом:
как лучше
                укладывать
                                   нитки по гроссам?
Что сделать,
                    чтоб ящики
                                      с ниткой этой
текли
         по станку
                        непрерывной лентой?
На что
          по селам
                         спрос настоящий —
большой продавать
                               или маленький ящик?
С трудом
               полководя
                               чисел оравою,
считают
              и чертят
                            рукою корявой.
Зубами
            стараются
в гранит вгрызаться,
в самую
             в «раци-
онализацию».
И вот,
         в результате
                              грызенья гранита —
работы меньше
                         и
                            больше ниток.
Аж сам
           на комсомолию эту
серебряным
                    глазом,
                                моргая сквозь смету,
глядит
           пораженный
рубль сбереженный.
Остались
                от старого
                                 ножки да рожки,
но и сейчас
                   встречается дядя
такой,
          который
                       в глупой зубрежке
науки
         без толку
                        долбит, как дятел.
Книга — книгой,
а мозгами
                двигай.
Отжившие
                 навыки
                            выгони, выстегав.
Старье —
                отвяжись!
Долой
          советских гимназистиков!
Больше —
                 строящих
                                 живую жизнь!

БАКУ

I