Стихотворения 1998-1999 гг.

Имел мильон незримых граней,

И в небо шаткие мосты

Вели чреды слепых созданий.

И я всё прошлое забыл,

И я о будущем весёлом

Не помышлял – я просто был –

Как голый дуб не поле голом.

3

Уже кузнечик свиристит

Ночной. Пора ложиться в койку.

Луна над берегом висит,

Доращивая слева дольку.

И я – над речкою, на пне

Сижу, хлебаю чай с душицей –

И вовсе непонятны мне

Все эти страны за границей.

Пока воюют города

То за деньгу, то за идею –

Я здесь и ныне, я сюда

Добрался – и сижу балдею.

Хокку

В тёмной комнате слушаю дождь.

Как же сладко! Как сердцу приятно!

Всё, что было, ушло – не вернуть.

Житейские стансы

Я про себя с собою говорю –

По кругу ходит внутреннее слово.

Так, проводив вечернюю зарю,

Наутро мы зарю встречаем снова.

Сидит в конторе странный человек,

Пред ним лежат бумаг казённых кипы.

Он спит и на изнанке дряблых век

Наверно видит солнечные клипы.

Нет-нет, да и полезешь на рожон,

Хоть и привык довольствоваться малым.

Я очень часто чем-то раздражён,

И чувствую себя потом усталым.

На жизнь взглянув со всех её сторон,

Отдам я предпочтение покою;

И этим мирным мыслям в унисон

Раздастся шум зелёный надо мною.

Стихо-творение

Когда поэт настроен как гитара,

Все струны ждут умелого удара.

То перебор, то вальс, то тяжкий звон –

Поэт в стихах рассказывает сон.

Когда идут поэта слушать люди,

Он им выносит круглый торт на блюде.

Для каждого со свечкою кусок –

Не в рот, так в глаз, не в ухо, так в висок!

Когда поэт расстроен после пьянки

И пирога валяются останки,

Раздавленные кем-то под столом.

Всё это пахнет тленом, пахнет злом.

Когда ж поэт немного похмелится

И дух его надменный возродится,

Тогда опять он закричит «Ура!»,

Рождая в муках образы добра.

Покуда длится номер сей эстрадный,

Вы сладкую кутью глотайте жадно

Из бочки, перевёрнутой вверх дном.

Излив себя, поэт займётся сном.

Кольцо Энтузиазма

Мы пиво пьём, Садовое Кольцо

Неспешно обходя. Идём по кругу.

У города открытое лицо –

Оно мне улыбается как другу.

Давно стемнело. Полная луна

Идёт по небу, прячась за домами.

Идёт по кругу, достигая дна

Лучами, как паучьими ногами.

Всё в паутине блёсток и теней.

Идёт по кругу жизнь не унывая.

И мы идём по кругу в ногу с ней.

И Млечный Путь – Большая Кольцевая.

Ранняя осень

Мне осень золотая не мила –

Пора заката, гнили, разложенья.

Всё думаю: а хватит ли движенья

Внутри меня отсюда до угла?

А вдруг замрёт чихающий мотор?

Вот ноги повинуются, а могут

Ведь перестать повиноваться… Гогот

Чертей мне мнится – вялых листьев сор

Шуршит, а в – нём играют в чехарду

Нечистые – и все за мною следом

По мостовой… Я заражаюсь бредом

Растений умирающих… В году

Есть, слава Богу, и другая явь:

Зима, приди и всё снежком исправь!

***

Я был – как круг,

А стал я – как квадрат.

Я умник был, и вдруг –

Я глуповат.

Хочу напрячь я мышцу,

А она

Совсем уж сдулась –

В общем, ей хана.

Я на себя надежду потерял –

Я превратился в глупый минерал.

Сознание

В основном, по телевизору всё сказано.

Повторять за кем-то – много ль прока?

У меня пока ещё хватает разума,

Но от разума мне откровенно плохо.

Если б было хоть чуть-чуть здоровой зависти –

Это разум ведь, как толстый кукушонок,

Повыкидывал все маленькие радости

Из гнезда моих налёжанных пелёнок.

Нет иллюзии, нет певчей птички похоти –

Так, какие-то одни воспоминанья.

Всех птенцов моих смешал с землёю походя

Бегемот-Левиафан сознанья.

Как мне с этой первородной тварью справиться?

Вот задумаешься – тут тебе и крышка,

Мысли маленькое зёрнышко появится

В голове – глядишь, уже и книжка!

Тишина 2

Как хорошо. Как жалко тишину

Мне разрушать. Вот даже пахарь-холодильник

Затих. И только разум, как будильник,

Всё тикает у черепа в плену.

Сейчас услышу что-нибудь? Да нет,

Не надо ничего. И так всё ясно.

Я слышал тишину так много раз, но

Хочется ещё. А может свет

Ещё при этом потушить? Да пусть

Горит – он не мешает духу,

Похожему на комнатную муху,

Блуждать в миру, знакомом наизусть.

Как мягко это сено тишины,

Как сладко пахнет мёртвым звоном луга…

Я ризы сбросил, мне нигде не туго –

Я даже смог от тяжких гирь вины

Себя на две минуты отвязать…

Но холодильник заурчал опять.

О долгах

Никак я не раздам долги.

Господь, советом помоги:

С каким спешить, с каким тянуть,

А о каком, забыв, уснуть?

Висят мои долги на мне –

Висят на шее, на спине

И на руках, и на ногах –

И весь я, как в шелках, в долгах!

Чтоб по частям полезным стать

Для многих – должен подрастать

Я каждый день хоть на чуть-чуть –

Тогда и будет что вернуть.

А если сразу всё отдать,

Устав в себе прироста ждать, –

У всех останусь я в долгу

И никому не помогу.

Я людям друг, я людям брат –

Вот потому и виноват

Пред ними. Тьмы и тьмы и тьмы

Тех, кто давали мне взаймы.

Осенний дождь

Мне снова стали нравиться дожди.

Наверно дождь – моя привычка к грусти.

Наверно дождь походит на шаги

Всей этой жизни от истока к устью.

И вот она, осенняя пора.

Блестит асфальт, облепленный листвою.

И будет лить до самого утра

В Москве, и под Москвой, и над Москвою.

Осенний дождь – как чистая слеза –

Печали растворяется отрава,

И горечь с солью уж не ест глаза

Огней; и мягок шелест листопада.

Всё вниз и вниз, куда-то в тишину