Стихотворения

Прежняя благосклонность

теперь перешла в надменность,

Для честных стихов и песен

уши его закрыты.

(Пою громко.)

Вижу странницу-птицу -

она прилетела с юга

И опустилась тихо

на берегу Ханьшуя.

Ее красота прелестна,

но так она одинока,

Так она сиротлива

на севере неприглядном.

Нет у нее здесь друга,

доброго нет соседа,

К дому - длинна дорога,

дома ее забыли.

Хочет назад вернуться -

нет ей пути-дороги,

Молча глядит на север

и проливает слезы.

Летняя ночь должна быть

быстрою и короткой,

Что же уж год как будто

я не дождусь рассвета?

Путь до родной столицы

долог, тяжел и труден,

Только во сне сумею

я побывать повсюду.

Пусть эта дорога будет

извилистой или прямою,

Но, по луне и звездам,

надо стремиться к югу.

Прямо хочу идти я -

сил моих не хватает,

Сердце мое больное

устало среди скитаний.

О, почему настолько

прям у меня характер,

Мысли мои и чувства

люди не разделяют?

Те, кто со мною, - слабы,

мне они не помогут -

Думают: почему же

медлю я с возвращеньем!

Стремятся речные волны

на мелкие перекаты,

Плыву по волнам я против

стремительного теченья.

Окидываю взглядом

южный далекий берег,

И кажется мне, как будто

на время печаль проходит.

Громады камней могучих

причудливо громоздятся,

Скалистой своей стеною

дорогу мне преграждая.

И, напрягая силы,

приходится обходить их,

Трудно вперед стремиться,

труден и путь обратный.

Колеблюсь и не решаюсь -

и снова остановился,

Снова ночным приютом

мне будет северный берег.

Чувства мои и мысли

спутались, как в тумане,

Все, что скопил я прежде,

тонет в грязи болотной.

И от тоски и скорби

вздыхаю я поневоле,

Мысли далеко к югу

душу мою уносят.

Равнина кругом пустынна,

и далеко до юга,

Кто за меня расскажет

о горе моем великом?

Опять собираю думы,

опять я стихи слагаю,

Хочу, хотя бы на время,

сердце свое утешить.

Но грустные мои мысли

рассеять я не умею

И никому на свете

их не могу поведать.

С КАМНЕМ В ОБЪЯТИЯХ*

Прекрасен тихий день в начале лета,

Зазеленели травы и деревья.

Лишь я один тоскую и печалюсь

И ухожу все дальше-дальше к югу.

Все беспредельно пусто предо мною,

Все тишиной глубокою укрыто.

Тоскливые меня терзают мысли,

И скорбь изгнанья угнетает душу.

Я чувства сдерживаю и скрываю,

Но разве должен я скрывать обиду?

Ты можешь обтесать бревно, как хочешь.

Но свойства дерева в нем сохранятся.

Кто благороден, тот от злой обиды

Своим не изменяет убежденьям.

Нам надо помнить о заветах предков

И следовать их мудрости старинной.

Богатство духа, прямоту и честность -

Вот что великие ценили люди.

И если б Чуй искусный не работал *,

То кто бы знал, как мудр он и способен.

Когда мудрец живет в уединенье,

Его глупцом слепые называют.

Когда прищуривал глаза Ли Лоу *,

Незрячие слепым его считали.

И те, кто белое считают черным

И смешивают низкое с высоким,

Кто думает, что феникс заперт в клетке,

А куры - высоко летают в небе;

Кто с яшмой спутает простые камни,

Не отличает преданность от лести, -

Те, знаю я, завистливы и грубы,

И помыслы мои им непонятны.

Суровый груз ответственности тяжкой

Меня в болотную трясину тянет.

Владею драгоценными камнями,

Но некому на свете показать их.

Обычно деревенские собаки

Встречают злобным лаем незнакомца.

Чернить людей, талантом одаренных, -

Вот свойство подлое людей ничтожных.

Во мне глубоко скрыто дарованье,

Никто не знает о его значенье.

Способен я к искусству и наукам,

Но никому об этом не известно.

Я утверждать стараюсь справедливость,

Я знаю, честность у меня в почете.

Но Чун-хуа * не встретится со мною,

И не оценит он моих поступков.

О, почему на свете так ведется,

Что мудрецы рождаются столь редко?

Чэн Тан и Юй из старины глубокой

Не подают ни голоса, ни вести.

Стараюсь избегать воспоминаний

И сдерживать нахлынувшие чувства.

Терплю обиды я, но верен долгу,

Чтобы служить примером для потомков.

Я ухожу, гостиницу покинув,

В последний путь под заходящим солнцем.

И скорбь свою и горе изливая,

К границе смерти быстро приближаюсь.

Юань и Сян * раскинулись шир_о_ко

И катят бурные, седые волны.

Ночною мглой окутана дорога,

И даль закрыта мутной пеленою.

Я неизменно искренен и честен,

Но никому об этом не известно.

Бо Лэ * давно уже лежит в могиле,

И кто коней оценит быстроногих?

Жизнь каждого судьбе своей подвластна,

Никто не может избежать ошибок.

И, неуклонно укрепляя душу,

Я не пугаюсь приближенья смерти.

Все время я страдаю и печалюсь

И поневоле тяжело вздыхаю.

Как грязен мир! Никто меня не знает,

И некому свою открыть мне душу.

Я знаю, что умру, но перед смертью

Не отступлю назад, себя жалея.

Пусть мудрецы из глубины столетий

Мне образцом величественным служат.

ДУМАЮ О ЛЮБИМОМ ЧЕЛОВЕКЕ

Я думаю постоянно

о человеке любимом,

И, осушая слезы,

в дальнюю даль гляжу я.

Так далека дорога -

где мне найти посланца?

Слов у меня избыток,

но не связать их в строфы.

Я искренним был и честным,

обижен я понапрасну.

Проваливаюсь в трясину -

выбраться нелегко мне.

Хочется каждое утро

выразить свои чувства, -

Но как их извлечь для света

из самых глубин сознанья?

Хотел бы вручить слова я

облаку в синем небе,

Но, вижу, Фын-лун * могучий

не примет мое посланье.

Лебедя попросил я

письмо захватить с собою, -

Но лебедь летит высоко:

не слышит, не отвечает.

О, если б я мог сравниться

могуществом с Гао Сином *,-