Стихотворения

Страдал бы слаще и сильней.

1979

БЕССОННИЦА

Я разлюбил себя. Тоскую

От неприязни к бытию.

Кляну и плоть свою людскую,

И душу бренную свою.

Когда-то погружался в сон

Я, словно в воду, бед не чая.

Теперь рассветный час встречаю,

Бессонницею обнесён.

Она стоит вокруг, стоглаза,

И сыплет в очи горсть песка.

От смутного её рассказа

На сердце смертная тоска.

И я не сплю — не от боязни,

Что утром не открою глаз.

Лишь чувством острой неприязни

К себе — встречаю ранний час.

1979

«Обратно крути киноленту…»

Обратно крути киноленту,

Механик, сошедший с ума,

К тому небывалому лету,

За коим весна и зима!

Крути от июня до мая

Обратного времени ход,

Что стало моим — отнимая,

Приход превращая в уход.

Пускай разомкнутся объятья,

Окажется шляпа в руке.

И слёзы в минуту отъятья

Покатятся вверх по щеке.

Спиною подамся к перрону,

Прощанью бессмысленно рад,

Рукою махну изумлённо,

И поезд потянет назад.

Уйдут станционные зданья,

Просторный откроется вид.

И смутное счастье незнанья

Тревожно черты озарит.

Крути мою ленту обратно,

Злорадствуй, механик шальной.

Зато я увижу двукратно

Всё то, что случилось со мной.

Я прожил ни много ни мало

Счастливых и сумрачных лет.

Я фильм досмотрю до начала

И выйду из зала на свет…

1979

САНДРИЛЬОНА

Сандрильона ждёт карету.

Чинно курит сигарету.

Ждёт, чтоб прибыл сандрильонец

Из компании гуляк —

С туфелькой, на «Жигулях».

Стынет кофе. Отрешённо

Ожидает Сандрильона

Из мильона сандрильон.

В ней не счастье, не страданье,

Всё — сплошное ожиданье.

Наконец приходит он.

И, с задумчивым соседом

Не простившись, выйдет следом

За плечистым сандрильонцем

Из сапожной мастерской.

Парк осенний залит солнцем.

Осень. Небо. И покой.

И уедет Сандрильона,

С ней — волос её корона,

Вместе с гордым модельером

На машине «Жигули»…

Высоко над морем серым

Чайки, тучи, корабли.

1979

«Я сделал вновь поэзию игрой…»

Я сделал вновь поэзию игрой

В своём кругу. Весёлой и серьёзной

Игрой — вязальной спицею, иглой

Или на окнах росписью морозной.

Не мало ль этого для ремесла,

Внушённого поэту высшей силой,

Рождённого для сокрушенья зла

Или томленья в этой жизни милой.

Да! Должное с почтеньем отдаю

Суровой музе гордости и мщенья

И даже сам порою устаю

От всесогласья и от всепрощенья.

Но всё равно пленительно мила

Игра, забава в этом мире грозном —

И спица-луч, и молния-игла,

И роспись на стекле морозном.

1979

«Скрепляют болезни и смерти…»

С. Н.

Скрепляют болезни и смерти

Отчётливость памятных мет

И сумрачных десятилетий

Понурый и грубый цемент.

Когда эта птица мне пела,

Сквозь пенье её угадал

В основе грядущего дела

Простой и смертельный металл.

И всё же — не твёрдость, не холод —

Моя кряжевая судьба.

Спасибо за то, что не молод

Я был, когда понял себя.

1979

«Чайка летит над своим отраженьем…»

Чайка летит над своим отраженьем

В гладкой воде.

Тихо, как перед сраженьем.

Быть беде.

1979

ЗА ПЕРЕВАЛОМ

Я уже за третьим перевалом.

Горных кряжей розовая медь

Отцвела в закате небывалом.

Постепенно начало темнеть.

Холодно. Никто тебя не встретит.

Камень в бездну канул из-под ног.

Лишь внизу, в долине, робко светит

Отдалённой сакли огонёк.

Пой для храбрости, идя в долину!

Пой погромче, унимая дрожь!

Или помолись отцу и сыну.

И тогда наверное дойдёшь.

1980

«Можно ли считать себя счастливым…»

Можно ли считать себя счастливым

В день, когда туманы над заливом

Так печальны, мутны, неземны?

Можно ли считать себя несчастным

Когда рядом в образе неясном

Предстоят деревья, словно сны?

И со мною соотнесены…

Чувствую себя и к ним причастным

1980