Стихотворения и поэмы

Как гигантская птица, черная ночь широко простерла крылья свои;
Огромные крылья нависли, покрыв караван, всю пустыню, оазы, ручьи…
И от дали до дали сумраки туч разостлали по небу, чернея, кайму;
Луна и созвездья утратили свет, и казалось, что тьма окутала тьму.
Налетали сурово ветры, стеня, словно кони, сорвавшись с узды иль с цепей;
В урагане кружились, крутились в борьбе облака и песок сожженных степей.
Смертоносную дрожь вызывали, свистя, и на сто голосов завывали вокруг,
Словно звери на воле, от боли рыча, из железных затворов ринулись вдруг.
Вились по ущельям, с весельем вопя, листья пальм по оазам крутили, шурша,
И скорбный псалом запевали потом, словно чья-то в пустыне рыдала душа.
«Иди, караван мой! стойко иди! против ветра вперед! остановок нам нет!»
Так в душе сам с собой говорил с тоской Абул Маари, великий поэт.
«Войте, лютые ветры! ревите кругом! обвевайте вы, вихри, главу мою!
Вот, робости чужд, с непокрытым челом, я, буйные ветры, пред вами стою.
Нет, я не вернусь назад в города, где ликует, бушует мутная страсть,
Не вернусь никогда я в те города, где людская царит кровожадная власть.
Нет, я не вернусь, бездомный, домой! я сам погасил свой отчий очаг.
Горе тому, кто живет в дому, кто не смеет, как пес, отойти ни на шаг!
Налетите, о ветры, на отчий мой дом! Расшатайте устои, разрушьте в нем всё!
Развейте по свету безбрежному пыль! Дорога без края — мое жилье!
Уединенье — отчизна моя! отчий кров мне теперь — в звездах небеса!
И караван — теперь мне семья, и мой покой — пустынь голоса!
О чудесный мой путь, неизвестный всегда, вечно полная жизни отчизна моя!
Уводи меня вдаль! сердце, полное слез, уводи в те края, где один буду я!
И куда б ни привел — и оттуда спеши: на пути остановка — новая боль!
Добрый путь, уводи, дай исчезнуть, пропасть, дай скрыться от всех, затеряться позволь!
Что осталось за нами, о мой караван, чтоб вернуться назад, в край близких моих?
Покинули мы друзей и жену? богатство и славу, семью и родных?
Людей и народ покинули мы? закон, справедливость, отчизну, права?
Иди всё вперед! покинули мы лишь оковы и цепи, обман и слова!
Что слава? Сегодня возносят тебя, именуя, ликуя, к последней черте,
А завтра с презреньем каменьями бьют и топчут, повергнув в своей слепоте.
Что честь или что уваженье людей? чтут золото только, из страха нас чтут,
Но чуть поскользнешься — стал честен другой, над тобой же свершают безжалостный суд.
И что же богатство? им каждый глупец покупает и власть, и талант, и любовь.
Богатство — то трупы убитых людей, и слезы сирот, и пролитая кровь.
Да что и отчизна? глухая тюрьма! поле брани и злобы, где правит толпа,
Где тиран беспощадный во славу свою в пирамиду слагает жертв черепа!
Ненавижу отчизну! она богачам тучным пастбищем служит для всяких потреб,
А пахарь бесправый кровавой земли голый камень грызет, взирая на хлеб!
Ненавижу я чернь! раболепна, тупа, она повторяет любой глупый толк.
Но, духа гонитель, насилья упор, она, власть почуяв, свирепа, как волк!
И общество что? только лагерь врагов, где всё неизменно в презренном плену.
Оно не выносит паренья души, стремленья свободной мечты в вышину.
Общество — обруч, сжимающий дух! ужасающий бич, свистящий под смех,
Ножницы жизни, что режут людей, чтобы равными сделать, похожими всех.
Ах! что и законы? самими людьми в руки сильных дается отточенный меч,
Чтобы сильных хранить, чтобы слабых губить, чтобы головы бедным безжалостно сечь.
Я ненавижу, во гневе святом, людские законы, права и суды.
Где властен закон, там бедняк угнетен; где не дремлют суды, там свобода вражды.
Путь неведомый мой! бесследно укрой меня вдалеке от кровавых прав!
Пусть лучше меня растерзает тигр, чем в силу закона буду я прав.
Меня уведи, о мой караван! ехиднам доверь, под песком схорони!
Шаг в пустыню направь, от закона избавь! да в великой свободе пройдут мои дни!»
А в ярости буйной огнистым мечом руки молний рубили по мглистости туч,
Дробились в упор о выступы гор, и гром грохотал, непокорно-могуч.
Ветры вопили в оазах вдали, кипарисы и пальмы шумели, треща,
И караван под звон бубенцов безудержно, быстро бежал, трепеща,
Бежал он, летел он под звон-перезвон, песчаным плащом покрывая свой путь,
Как будто гонимый незримой рукой, от грозной погони спеша ускользнуть.