Стихотворения и поэмы

Повстречался недавно с ребе.
Говорили о том, о сем…
Фунт простого ржаного хлеба
Дорожает с каждым днем.

По одежде гуляют заплаты,

Взгляд прищурен, пейсы узлом…
Знает: новый прислал ультиматум
Ленину лорд Керзон.

Знает: многие в битве погибли,

Еще многих зальет потом…
Ребе всё предскажет по Библии:
Где, и когда, и что.

С берегов палестин отдаленных

Ребе первым услышит звон.
Старый ребе глупей, чем ребенок,
И умней, чем лорд Керзон.

8. «Так вот… Вчера — бои…»

Так вот… Вчера — бои,
Сегодня — спокойно.
Многих из теплой семьи
Вырвали войны.

В завтра не страшно взглянуть.

(Так же живет синагога,
Церковь по-прежнему звонит).
Когда-то имел жену,
Теперь никого нет.

Самому лишь хлеба кусок

(Ребе не просит лишнего).
Только бы день истек,
И то спасибо всевышнему.

Сядет. Вынет Талмуд,

Новую истину ищет в Талмуде,
А за окном пусть орут
Сотни орудий.

И когда наш последний поход

Развернется по ровной дороге,
Старый ребе умрет
Под упавшей стеной синагоги.

1923

19. ТЕПЛУШКА

Стоит только зрачки закрыть —
Образ деда всплывает древний
Днем выходит он зверье душить
По ночам — боится деревьев.

Стоит только зрачки расширить,

И в расширенных — образ внука,
Над огнем, над машинной ширью,
Он кнутом подымает руку.

Между внуком и между дедом,

Где-то между, не знаю где,
Я в разбитой теплушке еду.
Еду ночь.
                   И еду день.

Потому я и редок смехом,

В том моя неизбывная мука,
Что от деда далеко отъехал
И навряд ли доеду до внука.

Но становится теплушка доброй,

Но в груди моей радость иная,
Если деда звериный образ,
Если внука железный образ
Мне буденовка заслоняет.

Но в захлебывающейся песне

Задыхающихся колес
Научился я в теплушке тесной
Чувствовать свой высокий рост.

Понимаю — в чем дело,

Узнаю́ — куда я еду:
Пролегло мое длинное тело
Перешейком меж внуком и дедом.

1923

20. МОСКВА