Стихотворения и поэмы

Он еще гудит по-прежнему,
Он не может перестать гудеть,
Пока над улицами снежными
До конца не разбросает медь.

И сейчас воскресным часом

Он колышется надо мной,
Умирающим, разбитым басом
Разговаривая с тишиной.

Мне близка его седая немочь

И его беспомощный призыв.
Умерли его товарищи и немы,
Только он один остался жив.

Этот звон меня уснуть не пустит

Оттого, что детством нездоров;
Слышал я в синагогальной грусти
Дрожание колоколов.

Мне казалось: за поворотом

От одной к другой звезде
Опирается на дряхлую субботу
Наступающий воскресный день.

Потому-то мне понятны эти звуки,

Что старик над городом сочит,
Будто кто-то спрятал эту муку
И ушел и потерял ключи.

И я чувствую: встревожен,

Медной грудью судорожно вздохнув,
Незаметно для прохожих
Умирает колокол вверху.

1924

29. ДВОЕ

Они улеглись у костра своего,
Бессильно раскинув тела,
И пуля, пройдя сквозь висок одного,
В затылок другому вошла.

Их руки, обнявшие пулемет,

Который они стерегли,
Ни вьюга, ни снег, превратившийся в лед,
Никак оторвать не могли.

Тогда к мертвецам подошел офицер

И грубо их за руки взял,
Он, взглядом своим проверяя прицел,
Отдать пулемет приказал.

Но мертвые лица не сводит испуг,

И радость уснула на них…
И холодно стало третьему вдруг
От жуткого счастья двоих.

1924

30. КОЛЬКА

В екатеринославских степях,
Где трава,
                 где просторов разбросано столько,
Мы поймали махновца Кольку,
И, чтоб город увидел
и чтоб знали поля,
Мне приказано было его
                                      расстрелять.

Двинулись…

Он — весел и пьян,
Я — чеканным шагом сзади…
Солнце, уставшее за день,
Будто убито,
                   сочилось огнями дымящихся ран.

Пришли…

Я прижал осторожно курок,
И Колька, без слова, без
                                           звука,
Протянул на прощанье мне
                                               руку.

Пять пальцев,

Пять рвущихся к жизни дорог…
Колька, Колька… Где моя злоба?
Я не выстрелил,
                         и мы ушли назад:
Этот паренек, должно быть,
При рожденье вытянул туза,
Мы ушли и долгий отдых
Провожали налегке
Возле Брянского завода
В незнакомом кабаке,
И друг друга с дружбой новой
Поздравляли на заре,
Он забыл, что он — махновец,
Я забыл, что я — еврей.

1924

31. ПЕСНЯ ОТЦА