Стихотворения и поэмы

Ночь затрубила им отбой.
И толпы схлынули. И разом
Весь парк забушевал божбой
Желавших боя лип и вязов.

Сквозь ширь асфальтовых аллей

Такси крылами света брызжут.
Курфюрсты мраморные в брыжах
Встают — папье-маше белей.

Так мрачен бред былых династий.

Так мрачен час ночных громил.
Так мрачен парк. Так прочен мир.
Так прочно сделано ненастье.

Так человек молчит, когда,

Заболтана грозой на горе,
Захлещет рыжая вода
На бронзу голых аллегорий.

Не миф, что молот поднял Тор!

И лишь для дураков и добрых
В пролете Бранденбургер-тор
Еще стоит хромой фотограф.

Он вскинул на плечи статив,

Прошел с картавым «gradeaus»[56],
В свои несчастья посвятив
Асфальтов непросохший хаос.

И сколько б он еще ни дрог,

И сколько б ни снимал туристов,
И сколько погребальных дрог
Ни слал бы город, — но на приступ

Навстречу песне дождевой,

Навстречу ветру рвутся липы.
Три ночи кряду визг и вой,
Смех и младенческие всхлипы.

Гнутся вязы под ветром.

Ворон Сел на черный сук, закаркал:
«Парк осужден моим приговором.
Гром и молния! Слово — за парком».

И, громыхнув перекатом на запад,

Вспыхнул, как хлопок, бело и внезапно
Тихой молньи о мщенье обет.
Слушают куклы Аллеи Побед:

            «Я клянусь морям и суше

            Жечь светло и горячо,
            Говорить как можно суше
            И отрывистей еще.

            Я ручаюсь в этом быстрой,

            Скрюченною в провода
            Электрическою искрой,
            Бьющей в цель везде, всегда.

            Люди сонные не помнят,

            Как зеленый мой зигзаг
            Озарил потемки комнат
            И плясал у них в глазах.

            Снится им в поту подушек

            Безобразно и мертво,
            Как вверху растет удушье —
            Час предгрозья моего.

            И сейчас мгновенной вспышкой

            Каждой вольтовой дуги,
            Каждой озаренной вышкой
            Я клянусь, что мы враги».

Ворон — молнии: «Бури не сваришь.

Утром в Норден погонит гудок их».
Молния (дико смеясь): «Товарищ,
Сварим бурю на гамбургских доках!»

Город — молнии: «Чем ты горда?

Музыкой, что ли? Блеском? Гарью?»
Молния: «Эй, сторонись, города!
Рано иль поздно — но я ударю!»

Ночь продолжается. В жбанах

Брызжет золотом пиво.
Голые звуки джазбандов
Бьют по нервам крапивой.

Сумрак подводный царит там.

Стелется медный пар.
Рушатся в негрский ритм
Стаи клешнями сцепившихся пар.

Вот наплывает. Мигает экран.

Рябь. И мутнеют глуби.
Снова по циркам, пивным, дворам
Борются. Бредят. Любят.

1923

18. ЭКСПРЕССИОНИСТЫ