Стихотворения и поэмы

Здесь, в серой тесноте Латинского квартала… —
Так я хотел начать. Но старость этих стен
Сильна в схоластике. Она отбормотала
Давно всё, что могла, по части всех систем.

Здесь висельник Вийон шептал за кружкой пенной

Распутные стихи сорбоннским школярам.
Здесь, может быть, Бальзак, мрачнея постепенно,
Распутывал ходы житейских дрязг и драм.

Здесь было почему не спать ночей. И время

Для воспаленных глаз бессонницы росло,
До хруста сжатое Декартом в теореме,
Чтобы упасть без чувств, как исповедь Руссо.

Здесь… Но постой! Вернись к дыханью этой скуки,

В междуязычный гам, в международный шлак.
Хлыщей потасканных прельщают потаскухи.
Под ветром плещется трехцветный старый флаг.

И вот едят и пьют. Ползут в музеи. Лезут

На вышку Эйфеля. Болеют и блюют.
Вдыхают пудру, пыль и пепел «Марсельезы»,
Блуд мировых ревю, размер валют и блюд.

А может быть, затем и шла раскачка истин,

Стук ставок и костей, швыряемых в ничто,
Чтоб мир обугленный был юным ненавистен
И глухо отступал пред всяческой мечтой…

Но столько вышины и воздуха, вспоенных

Смертями стольких слав, — и тут, и там, и над…
Так, может, для того и вешали Вийонов,
Чтоб этот висельник сосал свой ситронад!

Июнь — июль 1928

22. ХИМЕРЫ

Светает… Пасмурно. На птичий глазомер
Париж отсюда пуст, как в молодые годы.
Есть у него друзья. Есть общество химер
Над человечеством и скукой непогоды.

И мы кричим ему, что просмотрели всё:

Курс европейских бирж, виденья Пикассо,
Слыхали шепоты любой любовной ночи,
Остроты кабаре и стуки одиночек.
Но мы полны своим. Да, до корней волос,
До каждой оспины на этом камне голом,
За каждою из морд, с какою довелось
Вам встретиться во сне… Мы тоже знали голод.
Мы тоже старые.
                            А надо здесь висеть,
И спины выгибать, и лаять в эту сеть
Косых дождей, и грызть подобье винограда
(Он тоже каменный)…
                              И видеть (вот награда),
Как размножаются уроды там, внизу:
Скрипят протезами, считают су и держат
Таких же злых старух на должностях консьержек.
А там… Смотри, сестра! Ведь это я ползу
В батистовом чепце с чертенком кривоногим…
«И я! — И я! — И я!»
                                    Кусаясь и давясь,
Гримасы по частям одалживая многим,
Мы в слепках мерзостных гуляем между вас.

Июнь — июль 1928

23. ПЕСНЯ ДОЖДЯ