За ветром в поле гонялся глупый,За ребра рессор пролетки ловил —А кто-то солнцем, как будто лупой,Меня заметил и у моста схватил.И вот уж счастье. Дым вашей походки,Пушок шагов я ловить привык.И мне ваш взгляд чугунен четкий —На белом лице черный крик.Извиняюсь, что якорем счастья с разлетуЯ за чье-то сердце зацепил на земле.На подносе улыбки мне, радому моту,Уже дрожит дней ржавых желе.Пусть сдвинуты брови оврагов лесистых,Пусть со лба Страстного капнет бульвар —Сегодня у всех смешных и плечистыхПо улицам бродит курчавый угар.Подыбливает в двери, путается в шторе,На жестком распятии окна умирает стук.Гроздья пены свесились из чаши моря,Где пароход, как странный фрукт.Тени меняют облик, как сыщик,Сквозь краны подъездов толпа растеклась,И солнце играет на пальцах нищих,Протянув эти пальцы прохожим в глаз.Ну, ну!Ничего, что тону!Врешь! Еще вылезу закричать: Пропустите!Неизменный и шипучий, как зубная боль;Потому что на нежной подошве событийМоя радость жестка и проста, как мозоль.<1917>
«Знайте, девушки, повисшие у меня на шее, как на хвосте…»
«Но всё, что тронет, — нас соединяет,
Как бы смычок, который извлекает
Тон лишь единый, две струны задев».
Рильке